Владимир Фалеев - Детство и школа. 1932—1949. Стихи разных лет

Я тоже старался коснуться запомнившихся мне черточек советского быта довоенных и первых послевоенных лет, естественно со скидкой на возраст автора. В этих воспоминаниях нет вымысла. Полагаясь на свою память, я описал свои детские годы такими, какими они были.

Вторую часть книги открывают стихи, как уже печатавшиеся, так и новые, написанные в последние годы. Их автор – не поэт в буквальном смысле этого определения, и вообще человек, довольно далекий от литературного творчества. Тем не менее мои стихи отнюдь не хобби. Они стали частью моей натуры и моей жизни.

Начиналось все с шуток и поздравлений. Постепенно осмысление событий, свидетелем которых был автор, переросло в потребность записывать свои впечатления в стихотворной форме. Я назвал их внутренними монологами. Добавлялись многочисленные поздравления друзьям и знакомым, эпиграммы, лирика, стихи, посвященные любимой жене Светлане. Многое я включил в часть вторую этого сборника.

Несколько слов о себе. По профессии я – инженер-градостроитель. Окончил факультет городского строительства и хозяйства Московского инженерно-строительного института им. Куйбышева в 1954 году. Если Одесса дала миру плеяду знаменитых литераторов – Бабеля, Багрицкого, Катаева, Жванецкого, то МИСИ выпестовало свой ряд известных ныне лиц – Э.Кио, Л.Якубовича, Лиона Измайлова и других. В МИСИ учились Высоцкий и Хазанов. В начале эпохи КВН команда нашего института считалась одной из самых сильных. Однако это было уже позже моего пребывания в институте, и судьба не дала мне шанс начать сочинительство в ее рядах.

Вся моя последующая профессиональная деятельность была связана с градостроительством. Более 30 лет, до развала Союза, я трудился в ведущих профильных институтах – Гипрогор, ЦНИИП Градостроительства, Институте реконструкции исторических городов. Вместе с коллегами работал над проектами планировки и застройки Владимира, Суздаля, Казани, Набережных Челнов, Пскова, Великого Новгорода, Дербента, Фрунзе и еще более десятка городов нашей страны и некоторых зарубежных стран – Ирана, Болгарии, Монголии. В составе делегаций участвовал в международных профессиональных конференциях (Женева, Париж, США). В 1984 году вышла моя книга «Организация градостроительного проектирования» (Москва, Стройиздат).

Убежден, постоянное общение с несомненно творческими натурами моих товарищей-архитекторов сыграло определенную роль в увлечении сочинительством. Особенно в Гипрогоре, где по тогдашним временам большой популярностью пользовались «капустники». Мы брали пример с самодеятельных ансамблей «Кохинор» и «Рейсшинка» института Моспроект и готовили свои номера к праздничным вечерам.

Последующие десятилетия были плотно заняты работой, личными делами, поездками. До стихов руки не доходили. Переломным оказался 1982 год (см. главу 6 части второй).

И, как это не удивительно, потребность делиться с окружающими своими мыслями в стихотворной форме проявилась у меня уже после выхода на пенсию!

Не могу не остановиться еще на одном, чрезвычайно важном для меня обстоятельстве. Выйдя в свет, эта книга оставит воспоминание не только обо мне. Я отдаю должное памяти тех, кого уже нет среди живых, и кому я обязан многому, прежде всего любви к труду, вере в добро и его главенству над злом. Тем, кто научил меня быть честным и любить свою родину.

Я кланяюсь своей бабушке Людмиле Константиновне, возившейся со мной малышом и школьником долгие годы. Маме и папе, Елене Васильевне Гусевой и Георгию Анатольевичу Фалееву, поставившим на ноги и давшим главное направление в жизни.

Воспоминания о детстве посвящены моей дочери Марине, так любившей мои стихи. Она ушла от нас трагически рано, после продолжительной болезни, не дождавшись выхода этой книги.

С признательностью вспоминаю школьного друга моего, Володара Лишевского, давшего мне первые уроки литературного труда.

Выражаю благодарность Владимиру Олеговичу Попову за интернет-поддержку рукописи книги.

Спасибо всем, кто был со мной рядом по длинному жизненному пути.

Однажды, уже будучи совсем взрослым, в разговоре с мамой я узнал, что родился несколько преждевременно. Что уж было тому причиной, мама не сказала. Тем не менее, вместо положенного апреля я поторопился увидеть Божий свет в феврале. Да не просто, а 29-го, год-то был високосным. По церковному календарю полагалось назвать меня Касьяном. Но в те годы церковь почетом не пользовалась, и имя родители выбрали по своему вкусу. Мне оно тоже нравится.