Владимир Влялько: Разрисую небо облаками. Стихи разных лет

Неподвластно нам шальное время,
Не поможет никакой астрал.
Есть такое на планете племя,
Там не знают дикари зеркал.

Добывают пищу гибким луком,
В шалаше встречают свой рассвет.
И не знают что такое скука,
И не ведают им сколько лет.

Нам же в зеркала смотреться нужно
Каждый день, чтоб веру обрести.
Мужикам – побриться перед службой,
Женщинам – румянец навести.

Изучаем образ до деталей,
Каждый замечает свой изъян.
Часто результат, увы, печален, —
Молод был, теперь уж не румян.

Зеркала оставлю натюрморту,
От реакций их уже устал.
И уеду на кулички к черту,
В те места, где нет совсем зеркал…

Наверно, графоман по всяким я мерилам,
И стихотворный зуд мне не дает уснуть.
А рифму «кровь – любовь» сочту довольно милой,
Глаголами свяжу литературный путь.

Не стану обращать на критику вниманье,
Советов не приму занять себя другим.
И только каждый раз, как первое свиданье,
Вновь испеченный стих мне станет дорогим.

Немало испишу податливой бумаги,
И дух руке и ручке не дам перевести.
Установлю режим компьютеру-бедняге
Такой, что не сумеет любой Атлант снести.

Творить не буду «в стол», скажу вам без утайки,
Не может не писать отпетый графоман…
А за окном июльским кричат зазывно чайки,
Зовут меня на море в предутренний туман.

Не услышишь больше зрительских оваций,
Украшали что всегда твою судьбу.
И пластических не надо операций,
Ты и так красивая лежишь в гробу.

Не хотела ты стареть, и не умела,
Думала, что будешь вечно молода.
Жизнь, однако, не дается без предела, —
Умирают и бродяги, и Звезда.

Явно, будучи актрисой гениальной,
Не сумела смерть-злодейку превозмочь.
И придя однажды ночью карнавальной,
В вечную, к прискорбию, попала ночь.

Не уедешь ты уже в прохладный Питер,
Не приедешь в свой любимый Ленинград.
И планета строгой щедрости – Юпитер
Не сумеет больше дать тебе наград.

Сколько надо, чтоб любовь у поколения
Обрести? Всю жизнь? а, может, пять минут?
Утверждаю громогласно: без сомнения
Твоим именем созвездье назовут!

Стучит тревожно метроном,
Лихое время подгоняя.
Я не вернусь в свой отчий дом.
Где он находится, не знаю.

Отец военным был тогда, —
Менялась жизнь, как ноты в песне.
И все прошедшие года
Не смог осесть в конкретном месте.

Вот почему, неясно мне,
Где отчий дом мой – детства пристань.
И отыскать в какой стране
Тот адрес, чтоб отправить письма.

А тут еще, исчез Союз, —
Об СССР почти не слышно.
И я усиленно молюсь,
Чтоб и с Россией так не вышло.

Так, где ж мой милый, отчий дом?
Куда теперь шаги направить?
Стучит тревожно метроном,
И ничего тут не исправить.

Над водной гладью чудная погода,
Закатных туч красивый караван.
Печальный выстрел траурного взвода,
И прах почетный принял океан.

На дно неспешно урна опустилась,
Подняв вокруг себя вулкан песка.
И с Нилом Армстронгом земля простилась
На долгие и долгие века.

Пройдут года. Иной планета станет.
Какою? Не ответит даже маг.
Ни в океан, ни в забытье не канет,
Кто сделал самый первый лунный шаг.