Александр Хан-Рязанский - Каждому аз воздам! Книга вторая. Курская дуга

– Герр майор, как у нас в Германии говорят: мы немцы не любим быстро, мы любим хорошо! Вы просто не рассчитали дозу и не учли физическое состояние вашего пленного. Сколько дней он у вас?

– Он и еще трое разведчиков у меня уже три дня, но капитан содержится отдельно от других.

– Герр майор, а какую информацию вы хотите получить от этих разведчиков?

– Русские, после страшно холодной зимы 1942 года, начали подозрительную возню в районе Курского выступа. Участились подрывы наших воинских эшелонов, активизировались партизаны, стали убивать немецких офицеров и местных предателей среди белого дня. Прошедшая зима очень сильно подорвала здоровье немецких солдат. В этой чертовой стране русских, возмущаются наши солдаты, каждая зима проходит, как новая – привыкнуть невозможно. Мы уже две зимы находимся в России, а чего нам это стоило, знают немногие. Наше обмундирование подходит только для зимы в условиях умеренного климата, а не для этого зимнего ужаса, который наступает каждый год в России. Наши потери от обморожения уже превышают потери от боевых ранений. А некоторые задачи для нашей армии бывают очень специфичны, например, стоящие в охранении часовые или рейды нашей разведки в тыл – результаты особенно плачевны, наши солдаты долгое время подвергались воздействию дикого мороза, особенно страдали конечности. Натерпевшись от главного нашего противника русского генерала Мороз, мы начали на себя напяливать, чёрт знает, что, иногда, чтобы выжить и не замерзнуть, даже использовали захваченное русское обмундирование. Тулупы, полушубки, телогрейки под шинель и непонятное русское изобретение под названием валенки. Что это такое я до сих пор не могу понять, а в ботинки или сапоги подкладывали шкуры собак или коров, старались носить очень много слоев одежды, сколько могли найти или силой отобрать у местного населения. Порой наши солдаты выглядели, как русские толстые матрешки и ни о каком боевом духе не могло быть и речи. Это не война, а какое-то издевательство над доблестным немецким солдатом! Испанец про себя рассмеялся, что вражина не по нраву вам наша русская зима? То ли еще будет и, чтобы скрыть свое ликование быстро спросил, – Герр майор, разрешите мне встретиться с этим русским разведчиком, надеюсь, я с ним найду общий язык?

– Барон, вы понимаете, что это невозможно, этим я нарушу все должностные инструкции и секретность. Чтобы я разрешил вам встретиться с этим русским капитаном, нужен специальный допуск, я уже телеграфировал в Минск, чтобы мне прислали человека из тайной полиции СД, но пока никакого ответа не получил.

– Майор Линке, этот человек уже приехал и сидит напротив вас, Испанец небрежно показал жетон СД закрепленный под лацканом мундира. Линке чуть не подскочил на стуле, – Барон, тогда к чему этот весь маскарад с переодеванием в армейский мундир и документы интенданта? Приехали бы сразу в черном мундире оберштурмфюрера СД и предъявили свои полномочия.

– На этой территории, хоть она и занята нашими войсками, это невозможно мой дорогой друг, не стоит привлекать лишнее внимание к моей персоне и надеюсь, что моих полномочий интенданта здесь будет вполне достаточно. Мой шеф в Берлине настоятельно рекомендовал мне не светиться в окружении гаулейтера Кубе в форме СД. Зачем лишний пафос и значимость мой личной персоны. Я к этому не привык.

– Да, обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер довольно строг к своим подчиненным. Испанец вновь наполнил рюмки и фужер для Глории, и все дружно, подняв руки, пожелав процветания Великой Германии, выпили. Штольц, как всегда налегал на спиртное и основательно набивал живот. Захмелев, он стал приставать с просьбой к Глории пойти с ним потанцевать, Глория отнекивалась, но увидев строгий взгляд Испанца, беспрекословно встала и подала руку Штольцу.

– Герр Линке, мне нужно встретиться с этим русским офицеров разведки!

– Барон, я с удовольствием предоставлю вам эту возможность, но сейчас он пребывает не в лучшем виде. Я прекратил все допросы и сейчас с ним занимаются наши медики. А сейчас извините, мне надо идти, – Обер-лейтенант, заканчивайте обниматься с фройляйн Глория, поспешите за мной и без промедления! Он встал, поклонился и вышел из зала. После ухода Линке, Глория сразу перешла на русский, – Что барон, не сошлись характерами? Глория села на стул и опрокинула в себя полный фужер вина, – Довольно неприятный тип, вы не находите?

– Нет, Глория, мы просто в разных весовых категориях. Я, представляю глаза и уши Вильгельма Кубе, и он об этом прекрасно знает. От гаулейтера Кубе напрямую зависит его спокойное существование на этом теплом месте. Восточный фронт – он ведь рядом! Пошел наверно подчищать хвосты и ждать моего официального визита в его школу.