Владимир Джанджгава - Немеренные версты (записки комдива)

Бой за Доминешты продолжался недолго. Первыми в населенный пункт ворвались танки, а вслед за ними дружно ринулись в атаку стрелки, пулеметчики и тогда еще не очень многочисленные группы автоматчиков.

Гитлеровцы и их союзники, по всей вероятности, не ожидали от русских подобной «дерзости». Внезапное появление советских танковых и стрелковых подразделений застало оккупантов врасплох. Противник, имея в Доминешты танки, артиллерийские орудия и до полка пехоты, не смог оказать организованного сопротивления и, побросав все, в паническом страхе бежал. Уйти, однако, удалось далеко не всем. Многие фашистские вояки были уничтожены пулеметным и артиллерийским огнем советских танков. В этом быстротечном бою воины полка захватили впервые за две с лишним недели войны трофеи: 3 исправных танка, 12 грузовых автомашин с боеприпасами и продовольствием, несколько пушек и пулеметов. Был также захвачен в плен румынский офицер, давший при допросе ценные показания о составе и вооружении наступавшей вражеской группировки.

Сразу после того, как населенный пункт был занят, враг не замедлил принять ответные меры. Ожесточенный бой разгорелся на северо-западной окраине села. Гитлеровцы несколько раз атаковали позиции, занятые подразделениями полка, сначала силами пехоты, а затем и танков. Трем вражеским машинам удалось на высокой скорости близко подойти к домам, где оборонялись оставшиеся без машин танкисты 31-го танкового полка. Бойцы еще не успели закрепиться, отрыть окопы. Появление танков грозило бедой. Надо было остановить танки. Сделать это могли только артиллеристы.

Вместе с лейтенантом Самодуровым бежим в лесок, где стояла артиллерийская батарея. До нее надо было проскочить метров 200–250 по совершенно открытой местности. Над головой свистят пули, осколки снарядов. Ползком по-пластунски, где перебежками наконец добрались до артиллеристов. Быстро объясняю командиру батареи, что нужно сделать. Пушки тут же выкатили на пригорок. По танкам грохнули залпы. Два танка загорелись, а третий повернул вспять.

Это была последняя в тот день вражеская атака. Быстро начинало темнеть. Наступило затишье. Ночью гитлеровцы предпочитали отдыхать и обычно не наступали.

— Да, горячий выдался денек, — сказал по-грузински лейтенант Самодуров. — Подсыпали перцу фашистам.

— Откуда вы? — удивляюсь, услышав грузинскую речь.

— Из Сагареджойского района.

Возвращаюсь на КП. Полковник Окропиридзе приглашает поужинать. Ординарец приносит бутылку кахетинского.

— У какого грузина не найдется стакана вина для друга? — улыбается Иван Константинович. — Сегодня есть за что выпить. Все-таки вышибли врага из Доминешты. Первая небольшая победа.

Настроение у полковника приподнятое. От прошлой мрачности не осталось и следа.

Поздним вечером в комнату вошел высокий худощавый старший лейтенант. Серое от пыли и усталости лицо, воспаленные глаза, выгоревшая добела, прожженная в нескольких местах гимнастерка. Это был командир саперной роты Михаил Гегучадзе.

— Как дела, Миша?

— Трудно, — ответил Гегучадзе. — Минируем дороги на путях наступления противника, уходим последними. Всем трудно, а нам, саперам, особенно…

Еще двое суток тяжелейших боев. Части 2-го механизированного корпуса из последних сил сдерживали вражеский натиск и с боями отходили к Днестру. 16-й стрелковый полк вновь оставил Доминешты. А стоило ли отбивать это село у противника на какие-то сутки, если заранее было известно, что придется опять оставить его? Стоило. Непременно стоило, — отвечал сам себе. — Во-первых, потому, что удалось задержать противника на его пути к Днестру. А во-вторых, это наступление имело важное чисто моральное значение для бойцов полка. Оно как бы окрылило воинов, упрочило в них веру в свои силы и в то, что наши первые неудачи в войне временны. Если в трудных условиях отхода удалось на сутки выбить гитлеровцев из населенного пункта, то при иных обстоятельствах, когда настанет время и возможность наступать, фашистам придется убраться и из других временно захваченных ими советских городов и сел.

В ту пору воины дивизии мало знали о том, насколько упорно сопротивление советских войск на других фронтах и даже на сравнительно недалеких, соседних участках. Однако каждый по опыту боев своего полка, дивизии и, наконец, корпуса твердо знал, что Красная Армия самоотверженно сопротивляется натиску врага, перемалывает его живую силу и технику.