Михаило Лалич - Облава

— Это от усталости, — шепчет Пашко, — сон меня одолевает. Всякая всячина мерещится, никак от нее не избавишься. Провела меня нечистая сила и сейчас глумится. Обобрала, обжулила — все взяла! Что мне теперь делать с пустыми руками? Кому жаловаться? Разве что ей самой на нее же и жаловаться? Впрочем, и ее нет, скрылась куда-то. Вечно бежит, и не посмотришь на нее.

Пашко и самому неясно, что у него взяли и кто взял. То ему кажется, будто его обобрал Князь Тьмы, верней, его приказчик на мотоцикле с цепями на колесах и цепочкой на шее, то итальянский карабинер с гнилыми зубами и белыми бровями, до глаз затянутый в кожу. Быстер, умчался через море или прямо в море. Напрасно он идет за ним, никогда ему не нагнать его и не встретить — тот и не узнает его в этой кромешной тьме.

Услыхав крик у моста, Пашко вздрогнул: никак облава не кончится. Да и не может кончиться, вопль за воплем несется из пустыни, где смерть играет с жизнью, как кошка с мышкой. Он опустил голову. В сверкающих развалинах стали появляться знакомые и незнакомые лица с широко открытыми глазами. Мелькают ножи и вонзаются в эти большие глаза, и они гаснут, а он ничем больше не может помочь.

Вдруг на дороге раздался конский топот, и скоро показались лошади. Он не узнал их, забыл. Огромные вороные лошади в бешеном галопе мчатся и тащат что-то страшное, втаптывая в землю липкий вопль. Скакали они прямо на него. Пашко сошел с дороги, скатился в кювет и перебрался на другую его сторону. Топот и звяканье усилились, и ему показалось, будто лошади мчатся за ним. Ноги у него заплетались, точно во сне, и он упал возле изгороди из колючей проволоки. И нет больше ни времени, ни сил подняться. Винтовку он уронил, ног вроде как и нет, остались одни поднятые над головой руки. Он приподнял проволоку и прополз за ограду. Лошади промчались мимо, и он сразу о них позабыл. Добравшись кое-как до початого стога, он приподнял пласт сена и сунул голову под душистое одеяло. Темно, мягко, пахнет летом, о котором он так мечтал среди тех безумцев на Брегальнице. Безумцы всюду — мошенничают и лгут без всякой нужды. Та женщина, о которой говорят, будто она из Меджи, на самом деле из «Жития святых» — вышла ненадолго, чтобы только поглядеть, исправился ли мир; посмотрела, нет, не исправился: бьют, грабят, воруют, ходят с облавами. Она и вернулась во тьму, во тьме ничего не болит. И у него тоже ничего не болит, наконец-то все успокоилось — трава внизу и над головой трава.

Михаило Лалич. Свадьба, «Художественная литература», М. 1964; Лелейская гора, «Прогресс», М. 1968.

Опанки — крестьянская обувь из сыромятной кожи типа постолов.

Раде — светское имя Петра II Петровича Негоша (1813—1851), митрополита Черногории.

В ночь на 30 (17) июня 1913 г. болгарские войска без объявления войны совершили нападение на сербские части, расположенные в Македонии, в бассейне реки Брегальницы, что положило начало второй балканской войне.

Васоевичи — одно из черногорских племен.

Дукля — славянское племя, объединившее вокруг себя соседние племена и после ряда восстаний против Византии образовавшее самостоятельное Дуклянское королевство (V—XII вв.).

Букумиры — по народным поверьям, добрые волшебники, живущие в горах и возле родников.

Имеются в виду четники, сербские пособники фашистов. Используя традиции старого четничества, они давали обет не бриться до победы.

Тихо Браге — датский астроном (1546—1601).

Качак — разбойник (сербскохорватск.) .

Маздеизм — религия Ирана и Средней Азии, основой которой является культ доброго божества Мазды.

Тиамат — в старовавилонской религии богиня первичных мировых вод.

Баллисты — члены буржуазной националистической партии Албании «Балли Комбетар», возглавлявшие борьбу с партизанами.

Скоевец — член Союза коммунистической молодежи Югославии (сокращенно — СКОЙ).

Д. Лётич — глава фашистской молодежной организации «Збор».

Чулаф — неглубокая белая феска, которую носят турки и албанцы; прозвище мусульман (турец.) .

Ахмедия — тонкое полотно, которое наматывают вокруг фески (турец.) .