Вячеслав Тебенко - На своей стороне

Тахво Мяки прибыл в столицу Финляндии всего лишь несколько дней назад и еще не решил, чем будет заниматься. В голове крутились самые разные идеи —от экспорта леса в Европу до импорта сигар в Финляндию. Главное, чтобы это было законно, без какого-либо намека на криминал. Деньгами Тахво располагал немаленькими, по крайней мере, по меркам Суоми. Однако сам себя богачом не считал, а количество денег никогда не отождествлял со счастьем, в том числе и потому, что в своей жизни он видел необыкновенную роскошь и ужасную нищету, успел побывать в нескольких частях света и не раз заигрывал с законом. Впрочем, в тех кругах, где ему приходилось вращаться, подобная биография, скорее, была правилом, нежели исключением.

Тахво нравилось в Хельсинки, однако он не был до конца уверен, что останется здесь навсегда. Столичные финны казались ему такими неторопливыми, даже медлительными. Когда он впервые побывал в Хельсинки, было ощущение, что здесь, в этом «огромном» городе, кипит жизнь, в отличие от «лесной» Финляндии. Сейчас все наоборот – это и не мудрено, ведь последние два года Тахво прожил в Чикаго, а еще до этого жил в Гонконге, Рио, Нью-Йорке и Сан-Франциско. Почти двадцать лет он провел на чужбине, но ничуть не переживал, что в свое время Родина не оставила ему выбора.

Тахво не мог дать вразумительного ответа, зачем и почему он решил ехать в Финляндию. Однажды Мяки посетил штат Мэн, который напомнил ему родную Суоми. Какой-то огонек зажегся тогда в сердце – так захотелось побывать в родных краях, а потом возникла мысль вернуться в Финляндию навсегда.

Лет десять после того, как Тахво бежал из Финляндии зимой 1918 года, он вообще и не задумывался о возвращении. Тогда красногвардейцы потерпели поражение. Мяки попытался было уйти в Питер, но его маленький отряд попросту не смог пробиться к основным силам и морем отправиться в Советскую Россию. Опасаясь разделить судьбу многих красногвардейцев, юный революционер несколько недель «мотылялся» по Финляндии, потом узнал, что в Швеции принимают беженцев и нелегально проник в страну. Пробыв там два месяца, Тахво решил, что оставаться в Швеции небезопасно. Как знать, может быть, в какой-то момент шведы начнут выдавать всех беженцев и коммунистов финским властям. Как поступали «белофинны» с финнами-красногвардейцами, Тахво знал не только по событиям в Хуруслахти. Недолго раздумывая, полагаясь на молодость и силу, он завербовался матросом на шведское судно. Его «гонораром», если можно так сказать, был бесплатный проезд в Америку и питание в течение всего «путешествия».

Уже весной 1919 года Тахво Мяки оказался в Бостоне. В Швеции его земляки-финны подсказали несколько адресов коммунистов, у которых можно было попросить помощи. Естественно, по прибытии в «штаты» Тахво так и сделал. Американские финны действительно помогли ему устроить жизнь первое время, тем более в их глазах Мяки был героем – он сражался за то, о чем финны-коммунисты только рассуждали, собираясь в своих уютных домиках за тысячи километров от Финляндии.

Вначале американская жизнь нравилась Тахво, но он ловил себя на мысли, что после ужасов Гражданской войны ему нравилось абсолютно все и везде. Глядя на общество, погружавшееся в эпоху «просперити», Тахво постепенно отходил от коммунистических идей. Не то, чтобы его манила американская мечта или он хотел стать миллионером, нет. Просто наскучили идеи равенства и коммунистического благоденствия в отдаленной перспективе – хотелось жить здесь и сейчас, однако это было не так-то легко.

Мяки работал обыкновенным докером в Бостоне и как простой рабочий получал незначительное жалованье. Затем он хотел попытать счастья в Нью-Йорке, но жизнь в самом богатом городе мира диктовала свои законы и правила. Тахво сумел устроиться строителем, стал зарабатывать больше, но вскоре обнаружил, что его жалованья хватает лишь на оплату жилья и еду – типичная ситуация для эмигранта.

В какой-то момент Мяки остался без работы. Он не был лодырем или слабаком, напротив – ему присущи трудолюбие и упрямство. Но глядя на роскошные магазины, богатые дома, дорогие автомобили и красиво одетых девушек, Тахво ощущал свою никчемность и испытывал разочарование. В его возрасте почти все максималисты —кажется, что в этом мире все должно быть для тебя.

Война, в которой Тахво успел поучаствовать, уже не так будоражила сознание. Он хотел жить иначе, чем ему предлагала судьба. Надо было что-то делать. Тахво знал десятки историй, как рядовые американцы становились миллионерами, развивая свое дело. Но никакого дела у Тахво не было, да и идей, собственно, тоже. Однако каждый день перед собой он видел тысячи примеров того, как люди разного цвета кожи, разных национальностей – китайцы, итальянцы, русские, поляки, немцы – с утра до ночи трудились на заводах, в доках, на стройках, и лишь немногие из них могли позволить себе какие-то излишества.