Владимир Мороз - Обреченные на забвение

Одновременно с событиями, происходящими на западе, СССР обратил внимание на северо-западные территории, решив укрепить свой выход в Балтийское море за счет созданных не очень давно Эстонской и Латвийской республик. Кроме этого, велись переговоры об уступке Финляндией части Карельского перешейка, для того чтобы подальше отодвинуть границу, проходившую всего в паре десятков километров от Ленинграда, – справедливо полагалось, что такое близкое соседство со вторым городом в стране, «колыбелью революции», может негативно отразиться на его судьбе в случае какой-нибудь военной агрессии, если Финляндия вдруг решит сыграть на чужой стороне. Взамен этого финнам предлагались площади в Карелии в несколько раз больше тех, которые они должны были утратить. Но финны считали эти доводы несущественными и не соглашались ни на какие условия, стараясь сохранить земли своих предков, густо усеянные добротными хуторами и разросшимися кладбищами вокруг старых прочных кирх.

И вот в это время, когда над миром сгущались свинцовые тучи предстоящей большой войны, Петру и пришел срок пополнить ряды Рабоче-крестьянской Красной армии. Поэтому в указанный повесткой срок, рано утром, захватив заплечный мешок, собранный накануне матерью, попрощавшись с родителями, Петя по раскисшей от начинающихся осенних дождей дороге ушел в райцентр. А к вечеру в команде таких же новобранцев он уже ехал в грузовике в неведомую даль. Машина, то и дело подпрыгивая на кочках, резво неслась по дороге в сторону Пскова. Было шумно, немного холодно от задувавшего под брезент ветра, но весело. Тем более что строгий на вид молодой лейтенант, сопровождавший их, ехал в кабине, назначив ответственным за порядок в кузове призванного вместе с ними не очень старого сельского учителя, который сразу же уткнулся в книгу и пытался во время бесконечной тряски в полутьме прочитать хоть одну страницу. Ему это быстро надоело, и теперь он, надвинув кепку на глаза, делал вид, будто спит, лишь иногда посматривая, чтобы новобранцам вдруг не захотелось выпить чего-нибудь покрепче воды. Но взять с собой горячительное никто, вероятно, не решился, так что дорога прошла спокойно.

Открыв глаза и в очередной раз увидев прямо над головой немецкую осветительную ракету, Петр снова прикрыл их, продолжая в полудреме вспоминать события своей недолгой армейской жизни. Ведь всего два года назад это было. А кажется, что уже целая вечность прошла.

Машина с новобранцами проехала через Псков, но не стала там останавливаться и двинулась дальше на юг. Разговоры понемногу стихли, было непонятно, куда же их все-таки везут. Но судя по тому, как уверенно водитель объезжал ухабы на шоссе, дорога была ему знакома.

Через час приехали в маленький городок Остров, расположенный на берегу реки Великая, на невысоких холмах вокруг многочисленных болот. Машина свернула и, проехав немного по проселочной дороге, миновав открытый шлагбаум, въехала на территорию воинской части. Так они оказались в 75-й стрелковой дивизии, которая всего четыре месяца назад перебралась сюда из украинского города Лубны, что на Полтавщине. Дивизией в ту пору командовал комбриг Александр Михайлович Степанов.

Сквозь дрему Петру подумалось: странное совпадение, Лубны – это же сейчас так рядом, меньше пятидесяти километров.

Как рассказали тогда, на первом построении, дивизия, в которой им теперь предстояло провести два года, была сформирована еще в далеком октябре 1925 года в Мариуполе. Причем в ее формировании участвовали офицеры из известной на всю страну знаменитой 25-й Чапаевской стрелковой дивизии, прославившей себя в годы Гражданской войны. С 1931 года она квартировала на Полтавщине, среди красивых зеленых лиственных рощ и золотистых пшеничных полей. А в мае 1939 года она получила приказ переместиться под Псков, сюда, где бесчисленные полчища комаров так и лезли из непроходимых болот и дремучих лесов, где на небольших клочках земли ютилось множество маленьких деревень с почти одинаковыми убогими деревянными домишками местных жителей, потом и кровью добывающих себе пропитание на этих не очень богатых землях. После построения всех прибывших новобранцев, а собралось их к вечеру несколько сотен, стали распределять по частям. Петя попал во второй батальон 28-го Вышневолоцкого стрелкового полка. Он еще помнил, какой странной ему показалась тогда ситуация: полк 28-й, а на знамени был указан номер 144. Но командир взвода потом объяснил, что это наследство 25-й Чапаевской, там был полк с таким номером.