Владимир Мороз - Обреченные на забвение

Петр улыбнулся: эх, сейчас бы вернуть то беззаботное босоногое детство. Хотя бы ненадолго, чтобы снова почувствовать себя по-настоящему счастливым, не испорченным взрослой жизнью.

Он закрыл глаза. Нужно беречь силы. Главное – не умереть сейчас быстро, несмотря на сильную слабость. Впереди тяжелый день. Скоро окончательно рассветет, и сюда снова полезут фашисты. И будут продолжать это делать – волна за волной, пока не перебьют их всех. Поэтому нужно держаться, помереть он всегда успеет.

– Петро, ты живой там? – раздался сиплый голос справа. Это сосед, танкист, его окоп в метрах пяти рядом.

– Живой. А ты-то как?

– Раз говорю, значит, еще не окочурился. У тебя водички не найдется? Сушит, будто всю ночь самогонку пил.

– Нет. Вроде хлопцы ходили, так по ним с миномета постреляли. Потерпи, может ходячий кто пойдет. Или Наташа появится.

– Да я бы сам сползал, да шевелиться больно. Лежу тут, как мумия египетская.

Петиного соседа звали Иван. Они, как оказалось, одногодки, оба с девятнадцатого года. Иван служил механиком-танкистом в 18-м танковом полку. Странный это был полк. Он входил в состав 32-й кавалерийской дивизии. Поэтому у него было много кавалерийских названий, даже вместо обычных танковых рот были бронеэскадроны, на вооружении которых находились бронеавтомобили и уже устаревшие к этому времени быстрые танки БТ, сделанные по лицензии на основе американского легкого танка «Кристи». Правда, башни на эти танки ставили уже собственного, советского производства. БТ еще называли «прыгающим» танком за его умение на большой скорости перепрыгивать через горки, что производило на зрителей сильное впечатление во время показательных учений. Это был очень интересный танк, во время езды по шоссе с него снимались гусеницы, и он двигался на обрезиненных катках, развивая довольно приличную скорость. Вот только его броня была слабой и, как оказалось, пробивалась любой пушкой. К тому же бензиновый двигатель не отличался высокой надежностью, даже имелись случаи его самовоспламенения. Как у любого танка того времени, у БТ имелся еще один очень существенный недостаток: при попадании снаряда в отсек с бензобаком он моментально превращался в огненный столб, и выжить в таком аду было практически невозможно.

Именно таким ярким факелом горел танк Ивана, когда во время очередной атаки угодил под обстрел противотанковых орудий. Это был последний танк в полку, растерявшем свои боевые машины во время непрекращающихся летних боев еще на территории Белоруссии. И может, удалось бы Ивану вывести свою машину из-под огня, но слишком неровная местность вкупе с пудами налипшей на гусеницы грязи, образовавшейся на поле после прошедших накануне дождей и сильных боев, не давала возможности разогнаться, и он еле полз, пытаясь хоть как-то уклоняться от стреляющих почти в упор невысоких немецких пушек. Во время одного из таких маневров вражеский снаряд влетел в моторный отсек, и танк моментально вспыхнул. Весь экипаж сразу же погиб, только контуженному взрывом Ивану удалось каким-то чудом, обжигая руки, открыть свой раскаленный от огня люк и вывалиться наружу, в мокрую грязь, где он, ничего не соображая от боли, принялся кататься по земле, пытаясь потушить горящий комбинезон.

Когда после боя Ивана подобрали, на нем не было живого места – весь обгоревший, он представлял собой черный уголек, на котором, полные нечеловеческой боли, выделялись бело-красные зрачки глаз. Своим видом он испугал даже видавших виды врачей, которые вместе с лоскутами кожи снимали обгоревшие остатки комбинезона с бесчувственного тела. Весь перемотанный бинтами от пяток до макушки, Иван действительно напоминал мумию, точно такую же, которую на картинке старой приключенческой книги видел Петр. Только глаза да небольшая щелочка рта оставались незакрытыми. Иван медленно умирал. Лежа недалеко от него, Петр слышал скрежет зубов, это отважный танкист глушил в себе стоны, вызванные чудовищной болью. Никаких мазей от ожогов в санчасти не было, да и разве можно было вылечить человека, на котором не оставалось и одного сантиметра необожженного тела. Часто теряя сознание от боли, тем не менее Иван настоял, чтобы его вынесли в окопы и дали винтовку. Ему не стали перечить, аккуратно положили на одеяло и принесли сюда, плотно набив окоп травой, чтобы не так больно было лежать. Во время первой немецкой атаки Петр слышал, как щелкала винтовка танкиста, правда, где-то в середине боя она замолчала, и он решил, что Ивана убило либо ранило. Но оказалось, что тот просто в очередной раз потерял сознание и очнулся уже тогда, когда немцы, отступая, скрылись в прибрежных камышах.