Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]

— Но…

— Влада утверждает, будто видела несколько месяцев спустя Марию Шевчук в нашем городе.

Сорока встрепенулся, как гончая, напавшая на след. Его бледное, анемичное лицо порозовело, коричневые круги под глазами обозначились четче. В комнату некстати заглянула Настя, хотела что-то спросить. Сорока властным жестом загнал ее обратно за дверь.

— Где? Когда? При каких обстоятельствах?

— Влада рассказывает, будто приезжала в город за обновками к свадьбе. И вот на железнодорожном вокзале столкнулась случайно лицом к лицу с Марией. Влада настолько удивилась, что даже не окликнула. А когда опомнилась — учительницы и след простыл, она затерялась в толпе, как раз подошел пассажирский из Киева, на перроне было много людей. Мария была одета как деревенская девушка: вышитая блузка, кептарь, цветастый платок, сапоги хромовые…

— И все это успела заметить ваша Влада?

— А вы разве не знаете женскую психологию: сперва обратить внимание на одежду, а потом уже на человека?

— Скажите, а не помнит ли Влада, были при Шевчук вещи, ну там чемоданы, сумка?

— Вот-вот, друже референт, меня это тоже заинтересовало. Влада говорит, что учительница не была похожа на отъезжающую: скорее пришла кого-нибудь встретить.

Референт процедил сквозь зубы:

— Если она в городе — тогда можно заказывать молебен за упокой души ее грешной. Родная ненька ее трижды в гробу перевернется, когда мы доберемся до предательницы.

Ива с любопытством посмотрела на Сороку: высох весь от ненависти.

— И откуда у вас такая жестокость? Вы с Марией Шевчук враги: откровенные, непримиримые. Понятно, или вы ее, или она вас. Попадетесь учительнице на мушку — у нее рука не дрогнет, слеза не покатится. Но издеваться над вами она не станет. Вы же из нее жилы вытянете, измордуете и только потом убьете.

Ива говорила неторопливо, будто размышляла вслух. И заметно было, как начинают дрожать у нее мелкой дрожью руки, лихорадочный блеск окрашивает темные глаза, как тяжело ей дышится.

— Ива, перестаньте, ну не треба, серденько…

— Не смейте меня так называть! Тот, кто имел на это право, в чужую землю головой уткнулся. Он был солдатом! Солдатом, а не палачом! И я не святая — убивала! Но в бою, а не из-за угла, не в спину, а в грудь стреляла!

— Друже Менжерес! Наказую: перестаньте, не забувайтесь! Владою, якою наделила мене наша организация…

— Плевала я на вашу владу! — Ива вдруг рванула кофточку на груди, так что посыпались на пол пуговицы. — Смотрите! Вот сюда одна пуля вошла, сюда — другая! Я землю грызла от боли, двое суток на соломе в хлеву валялась без сознания, а мне рот зажимали, чтобы не крикнула: ворог рядом! Через смерть прошла и смерти больше не боюсь. А вы меня своей властью вздумали пугать! Знаете, какое кратчайшее расстояние между жизнью и смертью? Нет? Длина канала ствола! Пистолет к груди приставил и… Так стреляйте же в грудь, в голову, в черта, в бога…

У Ивы началась истерика…

Сорока поплотнее задернул шторы, включил на полную мощность радиоприемник. Не хватало еще, чтобы на крики Ивы сбежались соседи, Он больше не перебивал Менжерес, понимал: бесполезно. Пусть выкричится, вывернет себе душу, потопчется по ней. Покорнее потом будет, когда очухается.

Настя отпаивала Иву водой, приговаривая ласковые слова. Пока Ива приходила в себя, Сорока размышлял о том, до чего могут довести человека леса. На каждого, кто проходит через них, они накладывают неискоренимый отпечаток: вселяют страх, ломают психику, взвинчивают нервы. Люди из леса, как правило, непригодны для легальной работы. Из города есть путь в лес, а обратно… Ну, вот хотя бы эта Ива… Два с небольшим десятка лет прожила, а уже неврастеничка, чуть что — хватается за пистолет. Нет, Сорока всегда предпочитает иметь в своем подчинении людей, не прошедших лесную науку.

Ива постепенно приходила в себя, оглянулась, будто узнавая и комнату и референта, через силу выдавила извинение:

— Выбачьте, друже референт, це у меня писля Словакии…

Референт прощающе кивнул.

— У каждого из нас бывают такие минуты. Живем в постоянном напряжении, нервы на пределе…

— Да, да. А тут еще ваш толстенький с портфелем, на автобусной станции… Вот, думаю, пентюх, за кем же ты следить вздумал? Сейчас возьму такси и поеду, ты, крыса амбарная, ведь тоже за мной помчишься. А я выеду за город, где лесок начинается, из машины выйду, в березняке постою, пока ты сам на мою пулю не набежишь… А референту скажу: прицепился эмгебист, я его и прикончила, другого выхода не было…