Андре Мальро - Надежда

Тех летчиков, которые забросили военное дело из-за своих пацифистских убеждений, нужно было или вновь обучать, или отчислять; но, так или иначе, остановить наступление Франко нужно было сейчас. Вполне Маньен мог рассчитывать только на летчиков гражданской авиации и на тех, кто прошел военные сборы.

Он только что избавился от нескольких летчиков, участников Марокканской войны, привыкших к устаревшим самолетам и беззащитному неприятелю, которые при виде первых раненых ударились в возвышенные рассуждения: «Вы понимаете, идти драться с людьми, ничего плохого нам не сделавшими, это в сущности…» Однако вовсе расторгнуть свои контракты они при этом не желали. Во Францию всех этих!

Подошла очередь Дюгея, который первым из добровольцев просил личной аудиенции. Ему было пятьдесят лет, на смуглом лице белели усы.

— Не надо отправлять меня во Францию, товарищ Маньен, — сказал он. — Поверьте мне, не надо меня отправлять. Я был инструктором во время войны. Хорошо, допустим, я слишком стар для пилота. Но велите дать мне тряпку и оставьте меня помощником механика, кем хотите. Только при машине. При машине.

К ним подлетел Сембрано, размахивая правой рукой.

— Слушай, Маньен, сейчас же нужен один самолет в Сан-Бенито… Они двигаются к Бадахосу…

— Гм… да… да… Ты знаешь, что истребители в полете. Как же без истребителей?

— Я получил приказ: три самолета, а у меня только два «Дугласа».

— Ладно, ладно. Это моторизованная колонна?

— Да.

— Хорошо.

Он снял телефонную трубку. Сембрано убежал, выпятив нижнюю губу.

— Так как же, товарищ Маньен? — сказал Дюгей. — Как же со мной?

— Гм… ладно, договорились, вы остаетесь. Погодите, я что-то забыл…

Он ничего не забыл: перегруженность работой стала как бы его привычным состоянием, как сама эта фраза, однако действия его были четки.

Дюгей вышел; его сменили несколько пройдох: со свидетельством пилотов спортивных самолетов они готовы приступить к тренировкам. Затем несколько падких на деньги субъектов, явившихся ради большого жалованья наемников и твердо решивших сачковать. Все они, получив энергичное напутствие, взяли обратный курс на Пиренеи.

Вошел Хайме с Коротышом, путавшимся у него в ногах. Маньен не ждал его.

— Товарищ Маньен, я хотел вам сказать… я пришел к вам не как переводчик, а… Словом, вот что: конечно, пробный полет Марчелино не… Только вы, может быть, не знаете, товарищ Маньен, что Марчелино отсидел два года в тюрьме при фашистах…

Маньен дружески слушал этого верзилу в тесном комбинезоне, с выпуклым лбом, выдающимся подбородком, очень горбатым носом; забота о друге бессильна была изменить суровые черты его лица и только смягчала взгляд.

— Он был пилотом на гидроплане. Так вот, после смерти Лауро де Бозиса [40] Лауро де Бозис (1901–1931) — писатель и переводчик, вначале примыкавший к фашизму, а затем отошедший от него, что, по слухам, послужило причиной его смерти. он сбрасывал листовки над Миланом. Ясное дело, самолеты Бальбо [41] Бальбо Итало (1896–1940) — итальянский фашист, министр ВВС (1926–1935). его сбили, ведь он был на спортивном самолете. Его приговорили к шести годам, он бежал с Липарских островов. Он не водил тяжелых самолетов со времени суда, а истребителей — после того, как ушел из итальянской армии. Он просто… убит. И я хотел вам сказать, товарищ Маньен, никак не вмешиваясь в ваши распоряжения… конечно, не пилотом… но если бы вы смогли как-нибудь устроить его, это порадовало бы наших испанских летчиков.

— И меня тоже, — сказал Маньен.

Хайме вышел; входил капитан Мерсери. И ему было под пятьдесят. Прямые седые усы на обветренном лице, вид старого пирата, сознательно подчеркнутый, сапоги и штатский костюм.

— Что же вы хотите, месье Маньен, это вопрос техники. Вот, техника…

— Вы возвращаетесь во Францию?

Мерсери воздел руки.

— Месье Маньен, моя жена была здесь шестнадцатого на конгрессе филателистов. Двадцатого она мне написала: «Мужчина не может допустить гнусности, которые творятся здесь». Женщина, месье Маньен! Женщина! Но я уже выехал. Я служу Испании. В любой должности, но на службе Испании. Надо покончить с фашизмом, как я им и сказал в Нуазиле-Сек, нашим консерваторам: «Не мумии сохраняют Египет, а Египет сохраняет мумии, господа!»

— Хорошо, хорошо… Ведь вы — капитан, хотите, я вас направлю в распоряжение военного министерства?

— Да, то есть… я капитан… В общем, я мог бы легко быть офицером запаса, но я отказался проходить военные сборы из-за своих убеждений.