Андре Мальро - Надежда

В баре дым от сигарет уже не подымался одинокими длинными спиралями, а расползался бесчисленными струйками. Все взгляды через большие окна были устремлены на вершины холмов.

Сейчас или завтра — скоро — не вернется первый самолет. Каждый знал, что его смерть для оставшихся товарищей будет не больше, чем этот дым от нервно закуренных сигарет. Надежда в нем бьется, словно задыхающийся человек.

Польский, по прозвищу Поль, и Рэмон Гарде вышли из бара, не спуская глаз с холмов.

— Главный в «Б».

— Ты уверен?

— Не валяй дурака. Ты же видел, как он вылетал.

Все сочувственно думали о своем командире: он был в самолете.

— Два часа десять.

— Погоди! Твои часы врут: было около часа, значит, прошло два часа пять минут.

— Да нет же, Рэмон, не спорь, старина; говорят тебе — десять. Взгляни-ка наверх, Скали там висит на телефоне.

— Кто он такой, Скали? Итальянец?

— Кажется.

— Его можно принять за испанца, погляди на него.

Как и у всех жителей западного Средиземноморья, лицо Скали слегка напоминало лицо мулата.

— Смотри, как разошелся!

— Плохо дело, плохо… Я тебе говорю…

И, словно оба они прятались от смерти, беседа продолжалась вполголоса.

Из министерства Скали только что сообщили, что два испанских истребителя и два бомбардировщика интернациональной эскадрильи были подбиты семью «фиатами». Один из бомбардировщиков упал на позиции республиканцев, другой, получив повреждения, пытается дотянуть до аэродрома. Скали бегом бросился к Сембрано; его курчавые волосы торчали во все стороны.

Маньен, «главный», командовал интернациональной эскадрильей, Сембрано был начальником гражданского аэродрома и командовал пассажирскими самолетами, переоборудованными в боевые; он был похож на молодого и доброго Вольтера. При поддержке старых военных самолетов с мадридских аэродромов девять новеньких «дугласов», закупленных испанским правительством, могли на худой конец вступить в бой с итальянскими боевыми самолетами. Временно…

Внизу говор «пеликанов» [37] Так называли военнослужащих республиканских ВВС. вдруг затих, однако не слышно было ни звука мотора, ни сирены. Но «пеликаны», подняв руки, что-то показывали друг другу: на бреющем полете над одним из холмов появился бомбардировщик. Оба мотора не работали. Над желтым полем, которому знойный полдень придавал вид мертвой мавританской пустыни, скользил фюзеляж самолета с живыми или мертвыми товарищами внутри.

— Холм! — сказал Сембрано.

— Даррас — пилот почтовых линий, — ответил Скали, поднеся указательный палец к носу.

— Холм, — повторил Сембрано, — холм…

Самолет перевалил через холм, как лошадь через препятствие. Он начал кружить над аэродромом. Внизу в стаканах не звякала ни одна льдинка; все прислушивались, не раздадутся ли крики.

— Опрокинется, — снова сказал Скали. — Конечно, ничего не осталось от колес…

Он размахивал короткими руками, как будто хотел помочь самолету. Тот коснулся земли, накренился, зацепил крылом землю и не опрокинулся. «Пеликаны» с криком окружили запертую кабину.

Едва не поперхнувшись леденцом, Поль смотрел на неподвижную дверцу самолета. Там, внутри, было восемь товарищей. Гарде, наклонив стриженную бобриком голову, тщетно дергал изо всех сил ручку, и все лица были обращены к его руке, яростно сражавшейся с дверцей, которую, очевидно, заклинило. Наконец дверца открылась до половины; показались ступни, затем штанины окровавленного комбинезона. По медлительности движений было видно, что человек ранен. При виде этой крови, пока еще неизвестно чьей, этих еле двигавшихся ног Поль, давясь леденцом, думал: «Сейчас они всей своей плотью постигают, что такое солидарность».

Пилот мало-помалу выдвигал из кабины ногу, с которой капала, алея на ослепительном солнце, кровь. Наконец показалось красноватое лицо винодела с берегов Луары в широкополой шляпе, его талисмане.

— Привел-таки свою калошу! — орал Сембрано.

— А Маньен? — крикнул Скали.

— Цел, — ответил Даррас, пытаясь опереться о край дверцы, чтобы спуститься на землю.

Сембрано бросился к нему и обнял, их шляпы свалились. Даррас был весь седой. «Пеликаны» нервно посмеивались.

Как только Дарраса спустили, Маньен соскочил на землю. Он был в летном комбинезоне, его обвислые светло-серые усы, шлем и очки в роговой оправе делали его похожим на изумленного викинга.

— А как «С»? — крикнул он Скали.

— На нашей территории. Поврежден. Но у них ранения легкие.