Хэльмут Мюккэ - Крейсер Эмден

Однако своими успехами в области техники и промышленности, развитием торговли, культурной работой и своими заслугами в области мысли она мирным путем сумела завоевать почетное положение в ряду остальных наций. Это вызвало к нам зависть тех, кто не мог идти тем же путем. Эта зависть, обостряемая еще сознанием своей бесталанности и постоянными неудачами в попытках обогнать Германию в технике и науке и вообще в ее движении на пути культуры и цивилизации, эта зависть подвигнула их на войну и предоставила оружию решение проблемы, которая оказалась не под силу их умственным и моральным способностям. Нам предстоит теперь доказать, что германский народ переживет и это тяжелое испытание.

Эта война будет не из легких. Наши противники готовились годами. Перед нами встает вопрос: быть или не быть Германии. Покажем же себя достойными наших дедов и прадедов и будем твердо стоять до конца, даже если бы против нас ополчился весь мир.

– В первую очередь я рассчитываю направиться к Владивостоку,-сказал Мюллер. -Наша главная задача – уничтожить неприятельскую торговлю. Но по последним сведениям, у Владивостока сосредоточиваются русские и французские военные суда. Поэтому весьма возможно, что нам предстоит столкнуться и с ними. В этом случае я твердо уверен, что могу смело положиться на вас.

Троекратное ура в честь Императора огласило воды Желтого моря. Затем по команде «приготовить корабль к бою» все разошлись по своим местам.

Итак, война началась!

Призывы к реваншу по ту сторону нашей западной границы не смолкали уже много десятилетий; но с особой страстью и силой они зазвучали после того, как Германия осмелилась наложить свою руку на издревле немецкую землю, разбойнически присвоенную Францией в период упадка и внутренних смут, тянувшихся почти два столетия. И -эти требования реванша сделали свое дело. Жребий брошен.

Но Эльзас и Лотарингия не единственная причина этой войны. Есть еще один могущественный двигатель. Еще не так давно Германия имела против себя только Францию и Россию. Но мало-помалу стало выясняться, что за их спиной стоит третья держава, которая на протяжении всей своей истории безжалостно проливала кровь своих недругов, если только это было выгодно для ее интересов. Унизив Францию в середине 90-х годов во время инцидента с Фашодой и втоптав ее в грязь за то, что она осмелилась помешать Англии в ее планах колонизации Африки, и затем допустив Японию разгромить Россию, когда последняя стала слишком укреплять свои позиции на Дальнем Востоке, Великобритания сумела превратить своих недавних врагов в друзей и, положив предел их расширению в Африке и на Дальнем Востоке, искусно направила их стремления на другие области, не угрожающие ее собственным интересам. Униженная Франция и разбитая Россия были теперь привлечены к борьбе с Германской империей, молодая мощь которой внушала такой страх Англии. В мирной борьбе с нашей наукой, техникой, коммерцией и промышленностью она оказалась побежденной. Шаг за шагом во всех уголках земного шара Union Jack [* Британский флаг (Прим. ред.).] отступает перед флагом Германской империи. Мирное соперничество было не под силу Англии. Бессильными оказались и все басни и небылицы, которые распускали про нас британцы по всему свету, пользуясь своими кабелями и телеграфами. Кошелек Джона Булля оказался в опасности. Тогда раздался его старый боевой клич: «топи! жги! бей!» Но Англия еще не решила, что ей следует предпринят^. Или, как в доброе старое время, навязать эту войну соседям, а самой лишь пожать плоды их трудов? или же самой отважиться на опасную борьбу из опасения, что ее друзья не окажутся достаточно сильными, чтобы добиться решительных результатов. Правда, у нее не было достаточно поводов, чтобы объявить нам войну. Но это такие пустяки; that make no difference – по их же пословице. Перед лицом необходимости британец никогда не затруднится отыскать благовидный предлог. Справедливость и законы трактуются в этом случае с полным пренебрежением.

Вспомним, как отзывался известный английский государственный деятель лорд Дерби в своих речах в палате общин в середине XIX столетия о своих соплеменниках: «Мы обманываем, – говорил он, – самым бессовестным образом дружественные нам нации. Мы настаиваем на точном соблюдении международных законов, если это соответствует нашим выгодам; в противном случае мы забываем о них. История права собственности на море, которое я позволю себе назвать бесправием, представляет собой неизгладимый пример безмерного эгоизма и алчности британского народа».

Читать дальше