Михаил Прядухин - В тени больших вишневых деревьев

***

Вечером после курса молодого бойца в качестве повара Серега вернулся в палатку из столовой и, еле стоя на ногах от усталости, направился к своей кровати. Проходя в полумраке между пальмами2, он уперся в чью-то ногу. Это вернувшийся дедушка, водитель наливника3, вытянул ее в продол4.

1

Чиж

–

молодой солдат,

отслуживший менее года.

2 Пальма – двухъярусная кровать.

3 Наливник – грузовая машина, оснащенная бочкой для перевозки топлива. 4 Продол – проход между рядами кроватей.

9

– А какого х… чижи шастают после отбоя? Что тут произо-шло, пока меня не было? Земля с оси сошла, что ли? – задал он вопрос, скорее всего, окружающим, чем Сергею.

– Да это поваренок вчера вечером только прибыл, – ответил лежащий рядом на кровати солдат, выпуская в полумрак сига-ретный дым изо рта.

– Хоть одна добрая весть, как приехал с рейса, – ответил дедушка и убрал ногу. – Иди ложись. И чтоб через пять минут умер, – в приказном тоне сказал он Пожидаеву, хотя был ря-довым, как успел заметить Сергей.

Пожидаев на тот момент еще не знал, что повара в полку – это привилегированная каста. Причиной тому было скудное питание всех солдат без исключения, невзирая на срок службы, звание и боевые заслуги, а чижи – так те вообще голодали. Поэтому шкурный интерес старослужащих – пара-тройка ба-нок тушенки или сгущённого молока, оказавшиеся на вечернем столе под чаек или брагу, – делал поваров неприкасаемыми.

Для воинов-интернационалистов были предусмотрены по-вышенные нормы обеспечения продуктами, но по факту их катастрофически не хватало. Причиной этому было баналь-ное воровство вначале в Союзе, потом – на базе в дивизии, далее – в полку. Прапорщики и офицеры творили вакханалию на продуктовом складе, и в конце пищевой цепочки повара растаскивали все, что осталось. В результате чего, к примеру, вместо положенных тридцати килограммов тушенки в котел летело только пять, лишь слегка придавая кирзухе1 аромат мяса и превращая ее в постную, малосъедобную кашу, кото-рая после обеда, абсолютно нетронутая солдатской ложкой, вываливалась в помойку из бачков застывшими болванками, удивительно похожими на головки сыра. Далее все эти отходы выносились нарядом по столовой в арык, который был метрах

в пятистах от полка, создавая рассадник для мух, коих было

в части немыслимое количество. Участь тушенки поджидала все более-менее ценные продукты, и в столовую дедушки с дембелями практически не ходили, а мутили свое, добывая хлеб насущный на продовольственных складах, в магазинах военторга и у местного народонаселения.

1

Кирзуха

–

каша из ячневой крупы.

10

Не успел Сергей лечь, как увидел встающего со шконки во-дителя наливника, который, пошатываясь, подошел к кровати спящего молодого солдата. Очевидно, дедушка был изрядно «налит» брагой вперемешку с чарсом, мало что соображал, о чем говорили его безумные глаза, блеснувшие своей пустотой, когда он встал под лампой. Постояв качаясь над спящим чижи-ком и решив, что это полный беспредел: он стоит, а дух1 лежит,

– дедушка наотмашь ладонью ударил его по лицу. Раздался своеобразный щелчок пощёчины. Молодой солдат вскочил, со-вершенно обалдевший и не понимающий спросонья, что прои-зошло, и тут же начал шарить по палатке еще более безумными глазами. Но в них не было дурмана бражки и наркотика, в них были огромная усталость, голод, недосыпание, страх и боль, которые делали их сумасшедшими. Но это «сумасшествие» не вызывало чувство опаски, оно вызывало жалость.

– Боец! Сигарету мне, с фильтром, прикуренную! Две ми-нуты времени! Время пошло! – выпалил дедушка, развернул-ся, подошел на свет к лампе и стал греть зажигалкой плюху чарса. – Если я успею забить косяк и у меня не будет дымиться сигарета в зубах, вешайся, – добавил он и весь погрузился в процесс изготовления.

Ошарашенный молодой солдат, выбежав из палатки, понес-ся сам не зная куда, потому как сигарет с фильтром у него не было и заначки на черный день тоже вследствие полного от-сутствия денег, которые, естественно, забирали старослужащие. Он бежал просто по инерции, и в этом беге не было никакого смысла… Но, может быть, просто чижик бежал от злого рока, который свалился на него нежданно-негаданно. Разве мог он подумать несколько месяцев назад, когда, движимый чувством юношеской бравады, писал заявление в военкомате о добро-вольном желании служить в Афганистане, куда его эта бравада приведет? И теперь он несся по палаточному городку, барабаня сапогами по камням, в душе желая убежать от действительно-сти и прибежать туда, в Союз, в военкомат, чтобы забрать на фиг свое заявление вместе со своей бравадой, глупостью, без-рассудством, ребячеством, наивностью и еще черт знает с чем.