Иосиф Берг - Выжить, чтобы жить. Часть вторая романа «Sancta roza»

– Личные дела зэка вам-то зачем? Они же по нашему учету проходят, а в армейских частях свой учет?

– Вы полагаете, что в армии прошлое и настоящее штрафников никому не интересно?

– Ничего я не полагаю. В Красной армии, насколько я помню, своя система учета кадров.

– Вас, как мне видится, система воинского учета Красной армии беспокоить не должна, – осторожно возразил Бойков, памятуя о наставлениях командующего не спорить с сотрудниками НКВД.

– Завтра к утру документы будут готовы и весь этот сброд ваш, – выдавил из себя начальник штаба охраны лагеря.

Дождавшись, когда подойдёт Заикин, начальник лагеря направился в штабной блок пересыльной тюрьмы. За ним потянулись все остальные офицеры НКВД. На плацу остался лишь дежурный, в обязанности которого входило обеспечение порядка, и каждому конвоиру достаточно было лишь его взгляда, чтобы приступить к силовым действиям.

– Кадровые военные остаются наместе, остальным подойти к столу, назвать фамилию, имя, номер лагерного учета, затем можно пройти в свои бараки для сбора вещей и подготовки к переходу, – прокричал команду капитан третьего ранга. За стол к старшине подсел морской офицер в звании лейтенанта, и моментально выстроились две длинные цепочки добровольцев.

– С этими что собираетесь делать? – полюбопытствовал дежурный пересылки, с любопытством и интересом рассматривая шеренгу осужденных бывших военных.

– Ставить задачу по приему под командование бойцов формируемого переменного состава.

– Какую задачу? Кому? Этим? – уже не удержался от вопроса офицер НКВД, – вы можете ставить задачи какие угодно, но по приказу из Москвы этапировать осужденных до места назначения будет наша служба. Пока приказы о зачислении этих тварей в строевые подразделения не будут согласованы с нашим руководством, охрану никто снимать не собирается.

– Делайте, как знаете, только мне не мешайте исполнять приказ моего руководства, – прошептал морской офицер. И, обращаясь теперь уже к стоящим в одну шеренгу военным, громко добавил: – Товарищи добровольцы, прошу также подойти к столу для регистрации. Надо назвать фамилию, имя, бывшее звание и ранее занимаемую должность, после обеда вам надлежит явиться в штабной блок для окончательного оформления документов и получения необходимых назначений.

– Товарищ капитан третьего ранга! – недовольно окрикнул Байкова дежурный лагеря, – для вас этот сброд который называете добровольцами не можете быть товарищами! В лучшем случае – граждане.

В ответ на громкое замечание Байков лишь молча поправил фуражку и направился к столу, за которым старшина и лейтенант продолжали вносить в списки формируемого штрафного батальона фамилии добровольцев.

Некоторое время спустя на внутреннюю территорию пересылки вошли два охранника с овчаркой и, ничего не говоря, направились к шеренге бывших офицеров. Оставшиеся на плацу добровольцы, опустив головы, исподлобья глядели на проходивших вдоль строя охранников. Один, сверкая фиксой, улыбаясь, удерживал на коротком поводке бешено лающую, вырывающуюся из рук овчарку, а второй бесцеремонно и презрительно рассматривал каждого стоявшего в шеренге осужденного. Они дошли до конца строя и остановились напротив полковника. Охранник, прищурив глаза, с презрением осмотрел офицера, пока они не встретились глазами.

– Ну чё, вражина, от нас свалить не получилось? Вместо передовой карцер тебе в самый раз, – сказал надзиратель сквозь зубы.

Полковник, играя желваками, молчал. Его глаза выражали полнейшую отрешенность, обозначив полное презрение к тюремщикам. Не выдержав взгляда полковника, солдат НКВД отвернулся, затем громко скомандовал:

– Руки за спину, ублюдок! В карцер шагом марш!

Стоявшие в шеренге осужденные, бывшие военные, не понимая, кому предназначена эта команда, переглянулись. Каждый присутствующий жаждал поскорее выйти за забор невыносимой пересылки и постараться забыть многолетний кошмар постоянных физических истязаний и морального унижения. Полковник ставшими привычными движениями сложил руки за спину, молча развернулся и, не опуская головы, направился к блоку, где располагались камеры штрафного изолятора.

Молчаливым сочувствующим взглядом проводил полковника и капитан третьего ранга Байков, в голове постоянно свербила мысль: «Жаль полковника, любой офицер может оказаться на его месте, в том числе и я…»

После затянувшейся паузы, проводов особо поднадзорного сидельца стоявшие на плацу зэка, подойдя к столу, без лишних слов, не задерживаясь, называли свою фамилию, номер учета и расходились по баракам для сбора в дорогу своего нехитрого скарба.