Иосиф Берг - Выжить, чтобы жить. Часть вторая романа «Sancta roza»

– Комбат велел половину из вас направить на рытье братской могилы, а оставшиеся пойдут в распоряжение начальника медицинской службы. Добровольцы есть? Добровольцев нет, будем назначать или потянем жребий?

– Давай жребий, все же честнее будет, кому как повезет, – дружными возгласами поддержали идею временного начальника бойцы хозяйственной команды эшелона.

– Все одно обманет, – не удержался от реплики один из присутствующих добровольцев, но под пристальными взглядами товарищей осекся.

– Вам, как главному сомневающемуся, и водить, – улыбаясь, произнес Дворников, доставая спички.

По жребию Илье досталось обустройство медсанчасти.

– Ну хоть что-то, может, кого из сестренок пару раз и по заднице хлопну, – довольный собой добродушно хмыкнул Алёшин, следуя за тремя везунчиками к военврачу.

После совместного с Анастасией Павловной осмотра зак-вагона было принято коллективное решение из караульного купе сделать хирургический отсек, а из зарешеченных камер – госпитальные палаты. У первой платформы своих подчиненных уже ждал Политика. Получив у моряков необходимый инструмент, в караульном купе зак-вагона штрафники быстро демонтировали лежаки. Из верхней багажной полки в центре отсека соорудили стол. Фонарь, которым поделился машинист поезда, подвесили к потолку над столом и подключили его к запасному аккумулятору.

Военврач Анастасия Павловна велела в соседнем вагоне взять две фляги из-под молока и попросила принести воду из ближайшего озера. Пока Илья с товарищем в сопровождении автоматчика взвода охраны ходили искать обозначенное на карте озеро и доставили воду, оставшиеся у вагона бойцы у выкорчеванных взрывами деревьев обрубили корневища, нарубили веток и соорудили небольшой костер, обложив кострище камнями, куда и был установлен неизвестно откуда взявшийся большой бак-казан. Опустошив в него флягу с водой, Алёшин вновь направился к озеру, но уже без вооруженного сопровождения.

Санитарки подготовили операционную к приему раненых. Вычистили купе от мусора и большой грязи, тщательно вымыли горячей водой с мылом, протерли спиртом стол и стены. Вернувшись с озера, Илья с санитаром не без труда подняли на высокую насыпь, а затем в вагон, носилки с тяжелораненым и занесли в операционную, где его приняли одетые в белые халаты и с марлевыми повязками две медсестры, военврач и фельдшер.

Положив штрафника на стол, одна из медсестер осталась помогать в операционной, вторая вышла в коридор и всем присутствующим заявила, что военврачом ей поручено исполнение функции сестры-хозяйки. Пока шла первая операция, сестра-хозяйка, командуя добровольными помощницами из переменного состава, сделали все необходимое для приема послеоперационных больных и других тяжелораненых. В бывших зарешеченных камерах были начисто вымыты лежаки и застелены постели с настоящими ватными матрасами, свежими простынями. После переустройства и генеральной уборки в вагоне сохранялся лишь сдобренный спиртом своеобразный затхлый запах застаревшей грязи вперемешку с вонью мочи, пота и прокуренной кичи.

Через некоторое время преобразованный вагон из столыпинского в санитарный посетил комбат.

– Ну, как обустроились? – улыбаясь, спросил он всех сразу.

– Как видите, порядок, Анастасия Павловна на операции, – в голос сообщили сестра и санитарки.

– Доктора беспокоить не следует, пусть делает свое дело, – ответил капитан третьего ранга.

Пройдясь по коридору, заглянув сквозь открытые решетки в каждое купе, он покинул вагон. На улице у входа курили Дворников и штрафники хозяйственной команды.

– Молодцы, быстро управились, спасибо, – обратился комбат к добровольцам и продолжил: – Иван Петрович, я поручил командирам рот выделить по одному человеку в похоронную команду. В случае необходимости можете их задействовать для хозяйственных нужд. Да, после похорон погибших двух своих бойцов оставьте при медиках, мало ли что понадобится, а остальных направьте на восстановление железнодорожного полотна. Пока железнодорожников ждем, надо воронку закопать и поврежденные шпалы с насыпи убрать.

– Сделаем, – отозвался Дворников, потушив о свою руку недокуренную папиросу. От махорки Политика отказывался принципиально. Если не находилось папирос, вообще не курил. После паузы Дворников обратился к подчинённым:

– Слыхали, что комбат сказал? Алёшин, вас дамы любят, наблюдал, как у них глаза горят, когда вы рядом. Стало быть, остаётесь при госпитале. Пусть сестрички потешатся!