Вениамин Тихомиров - Подвиг «Тумана»

— Все в сборе? — обвел взглядом десантников Шестаков. — Приступим к делу, товарищи. Еще раз уточним задачу.

В кубрике наступила тишина. Было хорошо слышно, как за переборкой гулко ухали корабельные машины и монотонными стеклянными всплесками ударяла в борт волна.

— Вас семь человек, товарищи. Ваши задачи: первая — бесшумно высадиться на берег, вторая — незамеченными подобраться к складу и третья — самая главная — взорвать склад.

Шестаков внимательно посмотрел на сосредоточенные лица моряков и продолжал:

— Командованию стало известно, что позавчера на этот гитлеровский склад доставлена большая партия боеприпасов. Значит, он сейчас усиленно охраняется. Учтите это.

— Да, нам придется нелегко, — тихим, спокойным голосом сказал Стрельник. — Действовать мы должны смело и решительно. Предупреждаю: огонь открывать лишь в самом исключительном случае. Колоть штыком, резать ножом, душить… Только чтобы бесшумно.

— Понятно? Вопросы есть? — оглядел нахмурившихся моряков командир и строго приказал: — Еще раз проверьте оружие. Документы сдать мне.

Десантники молча подходили к столу и передавали Шестакову комсомольские билеты, письма, справки.

— А фотографию можно с собой взять? — спросил, покраснев, Левочкин. В руке у него портрет улыбающейся черноглазой девушки.

— Красивая какая, — сказал командир и перевернул фотографию. — Раз адреса нет, можно взять.

— Товарищ комиссар, — подошел к Стрельнику Николай Кочевенко. — Вот, прошу вас… Это заявление в партию.

Комиссар принял из его рук густо исписанную четвертушку бумаги, развернул ее.

— Идя в бой с ненавистным врагом, — читал Стрельник, — я хочу заверить родную Коммунистическую партию, что буду драться за любимую Родину, не щадя жизни. Если погибну, прошу считать меня коммунистом…

С мостика передали:

— Шлюпка спущена, можно начинать посадку.

Поправляя на ходу автоматы и болтающиеся у пояса гранатные сумки, моряки поднялись на верхнюю палубу. Набросили на себя плащ-накидки.

— Ну, мы пошли, — сказал Стрельник Шестакову и протянул руку.

— Ни пуха вам ни пера, Петр Никитич, — ответил командир и неловко, по-мужски обнял комиссара за плечи.

Посадка была закончена быстро, и шлюпка тихо отошла от борта «Тумана». Весла, обвязанные ветошью, чтобы не слышны были всплески, бесшумно ударяли о воду. Дождь, частый и колючий, бил прямо в лица десантникам. Недалекий берег, еле просматривавшийся за водяной сеткой, казался сплошной темной стеной, отвесно поднимавшейся из моря. Над вершинами скал повисли низкие тучи. Рокочущий гул прибоя заглушал все звуки.

— Эх, Миша, веслом работать не умеешь. Кто же так выворачивает? — шепотом укоряет старшина Кочевенко Терехина. — Пелевин, подмени его… Быстро же… Быстро!

— Тихо! Осторожно, товарищи, — наклонившись к гребцам, шепчет комиссар, не спуская глаз с медленно приближающегося берега.

Терехин молча отдает весло и спускается под банку. Ему обидно. Хочется объяснить старшине, что не виновен он, не учили его раньше ходить на шлюпке: служил на берегу, в хозяйственной команде. Но возражения не идут с языка. Не время сейчас для обид.

За весло берется Саша Пелевин. Ход шлюпки выравнивается. Она теперь идет быстрее и спокойнее.

Вот и берег. Киль шлюпки легко и мягко вошел в песок. Михаил Терехин и Виктор Левочкин выскочили на берег первыми, вытянули шлюпку из воды.

Был час отлива. Вода далеко ушла от берега, оголив усыпанную мелкими камнями отмель. Шлюпку пришлось далеко тащить от уреза воды, чтобы в час прилива ее не унесло в море. Ведь неизвестно, через сколько часов предстоит возвращаться обратно. А прилив ждать не будет, он приходит не запаздывая.

Подбитые гвоздями каблуки сапог с шумом соскальзывают с мокрых камней, поросших шелковистыми водорослями. Того и гляди упадешь. Шагать нужно осторожно, широко расставляя ноги — точь-в-точь как по качающейся корабельной палубе. Передвигаться приходится медленно, выбирая мягкий песок.

Подойдя вплотную к береговым скалам, десантники остановились. Несколько минут они прислушивались к ночной тишине. Казалось, все кругом было мертво. Только с моря доносилось ритмичное шуршание волн, перекатывавшихся по гальке, да где-то невдалеке стучала ровно и звонко капель. Ее монотонные удары напоминали спокойный ход больших старинных часов в огромном пустом зале.

— Без одной минуты час, — тихо сказал комиссар и вынул из кобуры пистолет. Этот жест был понятен каждому: вслед за Стрельником готовность оружия проверили и остальные.