Николай Тюрин - Антонов. Последний пожар

Друзья увлечённо принялись за охоту. Подкрадывались к резвящимся уткам, целились и стреляли, а неугомонный Гордый приносил подстреленную дичь. Палили много и часто, не жалея патронов. Азарт охватил охотников.

Неожиданно из лесочка верхом на лошадях выехала группа всадников и направилась прямиком к ним.

– Не из наших, – сказал Клоков, всматриваясь в приближающихся людей.

Подъехав ближе, всадники спешились. Были они небриты, хмуры и вооружены армейскими винтовками.

– Здравствуйте, товарищи, – поприветствовал гостей Чичканов, опустив ружьё к ногам.

– Мы сейчас проверим, чей ты товарищ, – вместо приветствия зло посмотрел на него невысокого роста человек, вынимая наган из кармана. Это был Александр Антонов. Со своим отрядом он проезжал неподалёку и, услышав выстрелы, решил посмотреть, кто же там так смело палит.

– Товарищи, вы что? Это же товарищ Чичканов, председатель Тамбовского исполкома. Попрошу без фамильярности! – повысил голос Клоков.

– Тамбовский волк тебе товарищ, – оборвал его боец из отряда. – Я тебя, гнида, знаю. Не узнаёшь Токмакова? Не ты ли меня искал, чтобы арестовать?

– Крупная рыбка попалась, – произнёс третий бандит. (Это был Ишин) Потом грозно рявкнул: – А ну, ружья на землю! Быстро!

Чичканов и Клоков никак не ожидали встретить здесь бандитов, поэтому так беспечно наслаждались прелестями природы. Поворот от красоты к жуткой реальности был ошеломляющ.

– Мужики, возьмите ружья, патроны, а мы уйдём. Мы вам не враги, – попробовал уговорить бандитов Михаил Дмитриевич, складывая оружие.

– Злее врага у нас нет, – ответил ему Ишин, подходя вплотную к Чичканову и глядя тому в глаза. – Не ты ли, Чичканов, издавал приказы, чтобы у крестьян зерно выгребали? Помню я такой. В волостном исполкоме зачитывали. А несогласных под трибунал. Ты сам хлеб сеял? Ты на себе землю пахал, сволочь?

– Хлеб нужен красной армии. Вы должны это понимать, – ещё раз предпринял попытку уговора Чичканов. – За мужика солдаты воюют, за светлое будущее.

– А у мужика кто спросил: надо ему это? – продолжал наседать Ишин под одобрительные возгласы соратников. – Грабители вы и дармоеды.

– Степаныч, да что с ними время терять? Давай кончать, – обратился к Антонову бандит Петька Давыдов. – Собакам и смерть собачья.

– Собачку не тронь, – заржал Димка Антонов, указывая на пса, жавшегося к ногам Клокова. – Эта тварь полезная.

– Опомнись, Антонов! – крикнул Сергей Клоков. Чичканов стоял и смело смотрел в лицо приближающейся гибели.

Антонов встал в торжественную позу и важно произнёс приговор, растягивая слова от удовольствия:

– Коммунисты порешили меня убить, нажив тем самым во мне большого врага. Но это я вас буду истреблять, как ненужную падаль. Нет вам и не будет пощады. Именем народа крестьянского приговариваю вас к смерти!

С этими словами он поднял пистолет и выстрелил в Чичканова. Вслед за ним беспорядочную пальбу открыли другие бандиты. Бездыханные жертвы упали на пожухлую траву, в последний раз как бы целуя ещё недавно радовавшую их землю. Гордый жалобно заскулил и стал тыкаться носом в бок хозяина, в надежде поднять его и позвать на охоту.

– Куда их? – спросил Токмаков у Шурки.

– Пусть валяются. Нам они без надобности.

– Степаныч, давай отметим это дело, – предвкушая гулянку, попросил Ишин. – Важную шишку сшибли.

– А что, дело, – согласился Антонов. – Давай к Грачу. Сегодня у нас победа. Гульнём, ребята!

– Степанычу ура! – крикнул Токмаков.

– Ура! – разнеслось над озером.

Бандиты взяли ружья убитых большевиков, вскочили на лошадей и рысью углубились в лесок. И только Гордый всё крутился возле убитых охотников, не осознавая случившееся горе.

13

Поздним апрельским вечером пятеро мужиков сидели вокруг добротного дубового стола и ужинали при свете керосиновой лампы. Еда была нехитрая, но сытная: мятая картошка с молоком и сливочным маслом, сало и солёные огурцы. Да ещё хлеб был вкусный, ржаной – большая свежая краюха, от которой отрезали куски.

В горнице стоял полумрак. В обстановке комнаты богатства не ощущалось. Скорее наоборот, всё самое необходимое, но сделанное своими руками и надёжно. Такая состоятельная бедность. У стены стоял высокий резной шкаф с простой кухонной утварью и посудой. Дальше – два сундука, тоже немаленьких. При желании несколько человек поместится. В таких обычно хранят верхнюю одежду в деревенских домах. По двум углам стояли две деревянных кровати, застеленные покрывалами с горками подушек на них. Величественная русская печь с просторными полатями гордо красовалась изразцами в глубине комнаты. Картину дополняли два внушительных портрета предков хозяев дома. А в переднем углу располагалось несколько икон, и лики святых угрюмо смотрели на группу бандитов, готовивших недоброе дело.