Герман Нагаев - Второй фронт

Вечером после ужина он вышел в парк и на мгновение остановился, вдыхая пьянящий аромат цветов и необыкновенно сильный запах хвои, исходящий от голубых елей.

На аллее было много гуляющих, беззаботных людей. По радио кто-то пел сладковатым голосом:

Максим присел на скамейку. Мимо прошли, весело щебеча, нарядно одетые молодые женщины. И эти женщины, как и все, что было вокруг, показались ему необыкновенно красивыми…

Несколько дней пролетели в полной отрешенности от забот и тревог. Максиму казалось, что он попал в какой-то иной, неведомый и непонятный, но манящий, чарующий мир…

В воскресенье утром отдыхающих повезли на автобусе на Красную поляну. Скалистые, высокие горы со снежными вершинами захватывали дух. «Вот это действительно, хребты! — восхищался он вслух. — Куда наш Урал…» Он жадно смотрел в окно и думал, как опишет родным все увиденное.

В распахнутые ворота дома отдыха въехали с песней. Навстречу бежали, поспешно шли люди с чемоданами. Слышались тревожные выкрики. Автобус остановился.

— Что? Что случилось? — высунулись в окна экскурсанты.

— Немцы бомбили Севастополь!.. Война!..

Максим выскочил из автобуса одним из первых и побежал в контору. Там толпились напуганные отдыхающие, и из-за гомона нельзя было расслышать, что говорил директор. Максим протиснулся поближе.

— Еще раз повторяю: вокзал заявки на билеты от нас не принимает. Бронь отменена. Кто желает уехать срочно — спешите на вокзал, записывайтесь в очередь…

Максим потребовал паспорт и через полчаса уже был на вокзале. Там стоял невообразимый гвалт. В густой хор грубых мужских голосов вплетался детский плач и отчаянный женский крик. Пробиться к дежурному по вокзалу, к кассе было невозможно.

Двое хорошо одетых людей ходили с ученическими тетрадями, кричали:

— Кого еще записать на билеты?

Максим подошел.

— Прошу меня.

— Фамилия?

— Клейменов!

— Запомните очередь: четырнадцать тысяч двести сорок два…

Максим пробился на платформу, где тоже было много народа. Проводив глазами четыре поезда, набитых как трамваи в часы пик, он вернулся в дом отдыха затемно и сразу лег спать. Но разве можно было уснуть?

«Сколько разговоров было о войне! И отец и дед предостерегали… Видимо, предчувствовали, что она вот-вот обрушится. А я, как дурак, поверил этому балаболке из завкома. Ему просто надо было кому-то всучить «горевшую» путевку. Да еще Егор поддакнул: «У нас в Северограде все спокойно…» В такое тревожное время бросил я и работу и семью…»

Он вскочил, вышел на балкон. Сразу пахнуло в лицо дурманящим запахом цветов и растущей у балкона туи. «Черт знает что тут за запахи, — подумал он, — прямо в голову ударило».

Сел в качалку и взглянул на темное небо, усыпанное звездным бисером.

«Чернота какая-то. У нас на Урале только поздней осенью увидишь такое небо. Даже жутко становится… А многие рвутся сюда. Я тоже поначалу как-то растерялся — от моря, от красоты гор. Нет, Ольга-то, Ольга-то почему меня не удержала? Теперь, наверное, локоть кусает. И я сижу тут, как карась на мели… От этого запаха даже голова закружилась. Пойду спать. Завтра нужно подняться чуть свет…»

На второй, на третий, на четвертый день походы на вокзал ни к чему не привели…

В четверг после завтрака он отправился в горисполком. Просидел до обеда в очереди, попал к заместителю председателя — пожилому человеку с осунувшимся лицом.

Тот, взглянув на его документы, тут же отдал обратно:

— Ничего не могу сделать. Военных не успеваем отправлять. Семьи наркомов и генералов ждут очереди…

Ночью Максима разбудили гулкие громоподобные удары.

«Должно быть, гроза, а у меня балконная дверь настежь».

Он спрыгнул с кровати, подошел к балкону и увидел звездное небо.

— Бах! Бах! — снова загрохотало, как гром. «Уж не налет ли?» — подумал Максим и, прислушавшись, явственно услышал гул самолетов и стрельбу зениток. «Очевидно, бомбят город», — он стал в проем двери. Гул самолетов стихал, удалялся. Скоро и стрельба прекратилась. «Видимо, отогнали, — подумал Максим и снова лег на кровать. — Надо что-то делать… Если завтра не уеду на пассажирском — влезу в товарняк или уйду пешком…»

Утром он пошел в город, чтоб купить на дорогу продуктов, но длинные очереди его отпугнули. «Наверное, и у нас то же самое… Как там Ольга с малышами?..» Опять заныло сердце, как бы подгоняя его с отъездом. Зашел в пустующий спортивный магазин, выбрал рюкзак и, вернувшись в дом отдыха, выпросил на три дня сухой паек.