Герман Нагаев - Второй фронт

— Конечно страшно, Никита. И тебя жалко. Вдруг убьют…

— В самом аду был и уцелел, а теперь на передовую не пошлют…

Зинаида, закрывшись в ванной, не только выплакалась, но и обдумала случившееся. Ей казалось, что отправка Никиты на фронт для нее — спасение. «Пока он воюет, глядишь, родится ребенок… Скажу, что от переживаний преждевременные роды. Глядишь, и обойдется…»

Она подсела к Никите, нежно обняла его, стала целовать.

— Никитушка, дорогой мой, любимый. Я верю, что все будет хорошо, не унывай.

— А как же ты-то тут, Зинуша?

— Я с родителями. Они помогут… Жалко, что коротка была наша радость…

Никита скрипнул зубами и, ничего не сказав, привлек Зинаиду к себе…

На другой день он уже трясся в теплушке по извилистой дороге Урала…

На Куйбышевском заводе из курсов, созданных главным инженером Колесниковым, образовалась своеобразная школа сварщиков, готовившая хороших специалистов. Кроме того, по Уралу удалось собрать около ста опытных сварщиков, эвакуированных из разных мест.

Успехи русских войск под Москвой, Ленинградом, Ельцом, словно бы влили в рабочих новые силы. План декабря по сварке танковых корпусов и башен был выполнен досрочно. Первый день нового, 1942 года был объявлен днем отдыха.

После почти шестимесячного напряжения, работы на износ люди вздохнули полной грудью, ощутив безмерную радость оттого, что их нечеловеческие усилия были не напрасны — враг отброшен от стен Москвы!..

Еще за два дня до Нового года стало известно, что завод закупил все билеты на праздничный спектакль гастролирующего на Урале Малого театра. Билеты на спектакль вместе с красочно отпечатанными новогодними поздравлениями и денежными премиями были торжественно вручены, как писала заводская газета, «лучшим из лучших». Красочный пакет с поздравлением, двумя билетами и деньгами преподнесли и Татьяне.

Перед праздником всех премированных отпустили раньше. Татьяна, придя домой еще засветло, увидела во дворе Вадика, и, узнав, что он вышел недавно, разрешила ему погулять еще полчаса, и бегом побежала по лестнице.

— Танюша! Что с тобой? Ты сегодня такая сияющая! — воскликнула Полина Андреевна, открывая ей дверь.

— Ой, мамочка, у меня большая радость, меня премировали двумя билетами на спектакль Малого театра.

— Что ты, Танюша! Я уж и забыла, что существуют театры. Очень рада за тебя. Пойдешь с Егором?

— Даже не знаю, как он отнесется… Если не захочет идти — приглашу Зинаиду.

— Нет, нет, Танюша. Она очень расстроена и, наверное, сердится на тебя.

— Да за что же, мама?

— Считает, что Никита пострадал из-за тебя. Я слышала, как она говорила с Варварой Семеновной.

— Глупо так думать, В Никите есть что-то рыцарское. Он заступился бы за любую женщину.

— Возможно и так, но Зинаида обижается на тебя и, кажется, немножко ревнует… Ее приглашать не стоит. Может подумать, что ты хочешь задобрить ее…

— Хорошо. А надо ли сказать всем? Ведь это премия…

— Да, да, это радость для всей семьи. Скажи Егору и уговори его пойти. А уж он как сочтет…

— Хорошо, мамочка! Ты позови Вадика и усади его за уроки, а я пойду в парикмахерскую.

— Беги, беги! А я тем временем поглажу тебе шерстяное платье. Да надень мои серьги и кофточку. Вдруг там будет холодно. И иди в театр в валенках, а туфли в сумочку! Ведь Урал!..

Татьяна сидела в кресле парикмахера, а в ее душе звучала мажорная музыка, словно она перенеслась в далекое прошлое. Даже на вопросы старого, особенно старавшегося парикмахера, она отвечала сбивчиво, невпопад…

Доставая из сумочки платок, она выронила на колени билеты.

— Идете в театр? — вежливо спросил парикмахер.

— Да, в Малый. «Тысяча восемьсот двенадцатый», по «Войне и миру» Толстого.

— Завидую вам, мадам! Я старый театральный парикмахер. Работал в Александринском театре, но война забросила сюда… Вот извольте взглянуть! — он поднес к прическе зеркало.

— О, чудесно!

— Да, мадам! Я очень старался. Вы в театре будете самая красивая.

— Благодарю вас! Очень, очень благодарю! — Татьяна расплатилась и быстро пошла домой.

Клейменовы вернулись с завода почти все вместе. Егор, заглянув в свою комнату, поздоровался с Вадиком, сидевшим за уроками, и спросил:

— Вадик, где мама!

— Я вот! — послышался веселый, ласковый голос Татьяны, и она, пахнувшая снегом и одеколоном, раскрасневшаяся на морозе, обняла мужа. — Егор! Мы сегодня идем в театр. В Малый! Меня премировали билетами — вот они!