Ильяс Сибгатулин - Бой Кухулина с Фердиадом

Яркие всполохи света от далеких взрывов озаряли вечернее уставшее небо. Закрадываясь за облака, вспышки освещали причудливые кучевые формы.

Я не мог видеть направления взрывов, лежал в воде, лицом к озаряющемуся небу, задыхающемуся от дыма и гари.

Чувствовал лишь неполноценность себя самого, будто меня разорвало на куски.

А может, так оно и было…

С пушками ирокезы обращались отлично. Наши родные кулеврины-45, если память мне не изменяет.

Хотя, кто меня знает… может, я и ошибаюсь.

Но я знал наверняка, пушки были крайне нагло перетащены в форт с наших фрегатов. Кулеврины у нас обычно заряжались разрывными ядрами – бомбами.

Что это значит?..

А то, что каждая бомба будет взрываться при попадании в цель. Что, собственно говоря, со мной и случилось. Разорвалась одна такая прилетевшая бомба в пяти ярдах от меня.

Швырнуло так, что я кубарем покатился в соседствующий с нашим укреплением ручей. Вот и оказался в воде, когда мой отряд ринулся освобождать награбленное ирокезами имущество.

Ох, уж эти краснокожие!.. Доберусь до них, задницы всем надеру! Уж пуль мне хватит, а если – нет, то сабля поможет!

Только бы выбраться из воды…

Хотя нет, убивать я никого не собирался. Скорей так – пар выпустить. Хватит с меня смертей.

Так для начала выбраться бы.

А для этого мне нужно было понять, что я сейчас из себя представляю: боевую единицу армии Его Величества или же окровавленные ошметки, которые некогда были Джоном Фердиадом.

Шевельнул рукой – сначала левой, затем – правой. Почувствовал, как по правой струится что-то тёплое и медленно затекает под камзол.

Поднес руку к глазам, и на меня полилась соленая кровь.

Не хватало по фаланге на безымянном и мизинце.

Ничего страшного – с саблей справлюсь как-нибудь.

Остальное, на первый, но опытный взгляд, было впорядке.

Я поднялся на ноги. Но сделал это специально медленно, чтобы голова после лёгкой контузии не болела так сильно.

Всё же, как не крути, я причислял себя к бывалым воякам. Пятый год в звании капитана и целый отряд гренадеров армии Его Величества под командованием.

…Умудрились же мы занять старый форт на территории краснокожих (он был построен еще первыми колонистами в 1682-м и сейчас в нем жили жалкие остатки французских поселенцев).

Племя чероки, чей вождь – Свистящий ветер – некогда был грозой всех местных жителей, потому что однажды смог одолеть в одиночку целую стаю волков, защищая свою жену и дочь, а сейчас пользовался своей затухающей репутацией…

Так вот, племя это отличалось быстрой приспосабливаемостью к окружающим переменам. Когда на их территории свободные жители-колонисты стали строить первый поселок и рядом форт, то чероки моментально захватили оба объекта и научились управляться с ружьями, пушками и прочими видами оружия «белых».

После этого уже ни один американец, англичанин или француз не смел пройти по землям краснокожих без их ведома.

Так было, пока в русло реки Миссисипи не вошли два фрегата под флагом Великой Британии.

Индейцы не оказали нам радушного приема, а искать тех американцев, которых нам приказали всеми правдами и неправдами доставить в Англию, у нас времени не было. Вот и вступили в бой с целым племенем ирокезов, не добрых и кровожадных.

Нас было сто двадцать гренадеров – два отряда – и еще в добавок около двух сотен моряков, которые, к полному удивлению капитана Митчелла, решили покинуть берега Нового Света после первой же стычки с аборигенами.

… Медленно, короткими шагами я дошел до опрокинутого взрывом воза с провиантом. Красно-белый мундир был весь в грязи, а перевязь с саблей я потерял, как и мушкет. Его-то и свою старую булатную «подругу» я и пытался найти сейчас в обломках небольшого укрытия.

Битва с ирокезами сместилась сейчас в форт, поэтому я мог преспокойно шарить в пыльной земле впотьмах. Благо, хоть канонада из пушек иногда помогала в поисках, на мгновения озаряя степную окрестность.

Как же мне опротивела эта война!

Хоть я и преданный слуга Его Величества, но сражаясь за земли, давно потерянные для Короны, я и сам потерял всякий смысл сражаться. Я больше не чуял вкуса войны, запаха гари от порохового дыма, криков своих солдат. Мне опротивела война. Поэтому и не бежал сейчас опрометью в бой, спасать своих бойцов. А, кряхтя и ругаясь, искал свою саблю и мушкет.

Вдруг в кустах, у ручья раздался шорох и хруст веток.