Александр Карпов - Бросок из темноты

Ворчливость не была свойственна красноармейцу Щукину. Просто по прибытии на передний край, к линии фронта, он начал, как и остальные, ощущать в себе некоторую нервозность, которая должна была скоро пройти, сменившись на равнодушие к себе. Это произойдет через несколько дней, когда он услышит взрывы и привыкнет к шуму боя, обстрелам, ударам и бомбежкам. Только тогда в сердце каждого бойца на передовой наступит покой, пройдет жжение в груди, исчезнет чувство животного страха, придет спокойный сон, который невозможно будет прервать даже звуками пушечной стрельбы. Организм приспособится, привыкнет, пройдет адаптацию. Каждый свыкнется с постоянным присутствием смертельной опасности, все время находящейся где-то рядом, и будет почти спокойно воспринимать изуродованные тела погибших солдат, которые еще некоторое время назад вызывали бы у него только ужас.

Дождавшись, когда политзанятие закончится, Щукин с Козловым просочились сквозь толпу скопившихся в траншеях солдат и добрались до первой линии обороны, где наткнулись на ожидавшего их командира своего взвода, уже занявшего для разведчиков одну из тесных стрелковых ячеек.

– Что так долго? – отвлекся на прибывших взводный, оторвавшись от наблюдения в бинокль за передним краем противника.

– Политрук стрелкового полка немного задержал, товарищ лейтенант, – выкрутился Егор и, чтобы не провоцировать командира на дальнейшие расспросы о причинах опоздания, сам прильнул к узкому проему в земляном бруствере, за которым открывался обзор вражеской стороны.

– Вот ваш сектор, – утвердительно произнес взводный, открывая планшет и демонстрируя аккуратно выполненную копию карты на желтом и сильно измятом листе бумаге.

Он приложил кончик карандаша к отметке в середине изображения и кивком указал на это место на открытом просторе, что простилался далеко за рекой, находившейся внизу, под горой, где проходил передней край обороны. Потом переместил грифель вправо и остановил руку на следующей отметке, снова кивнув вперед, где виднелось в качестве ориентира большое раскидистое дерево с наклонившейся к земле длинной веткой, срубленной, вероятнее всего, большим осколком не то мины, не то снаряда.

– Понятно, товарищ лейтенант, – твердым голосом ответил ему Егор.

– Через полчаса артиллеристы начнут проводить пристрелку реперов, – продолжил командир, глядя прямо в глаза бойца. – Внимательно смотрите на результаты каждого отдельного попадания снаряда, на предмет поражения им случайной цели. А также фиксируйте все возможные ответы со стороны противника. Особенно обращайте внимание на работу их артиллерии.

Егор, привыкший к отсутствию лишних слов в общении разведчиков во время пребывания на передовой, кивнул в ответ.

– Бумага и карандаш у вас есть, чтобы записать, если что? – спросил лейтенант, закрывая.

– Мне он не нужен. Я привык полагаться на память. Все запомню. – Взгляд Егора словно подтвердили твердость его слов и уверенность в себе.

– Вы, Щукин, опытный в таких делах. Ребята мне рассказывали, что вы способны увидеть то, что другие не замечают. Поэтому именно вас я назначил сегодня на этот участок. Заодно и Козлова приучайте. Пусть привыкает. Нечего ему вечно в нарядах сидеть. – Лейтенант бросил демонстративный взгляд на стоящего в полном непонимании происходящего вокруг него новичка взвода, выдавая тем самым Егору давно мучающий разведчика вопрос о причинах зачисления столь нерадивого бойца в их подразделение.

Егор еле заметно ухмыльнулся, теперь окончательно понимая для себя, что и взводный прекрасно видит всю нелепость пребывания столь нерадивого солдата в разведке, куда зачисляют добровольцев, да и то после одобрения их кандидатуры опытными командирами или испытания в боевой обстановке. Или направляют наиболее отличившихся солдат, личные качества которых больше соответствуют службе в подразделениях разведчиков. Самому Егору пришлось пройти сначала испытание передовой, чтобы потом, предварительно тщательно взвесив свои шансы, стать добровольцем и самому проситься о зачислении в полковую элиту. Да и то почувствовать себя настоящим бойцом взвода артиллерийской разведки, куда он был направлен проходить дальнейшую службу, он смог только после крещения возле вражеской передовой, где показал свой характер и способность быть настоящим разведчиком.

После ухода лейтенанта Козлов расслабился и, потеряв всякий интерес к происходящему вокруг, опустился на дно окопа, сел на корточки и начал играть с маленьким камушком, подобранным где-то под ногами.