Виталий Гладкий - В архивах не значится

– Проводник?.. – поднял глаза на ротмистра Деревянов.

– Проводник под охраной доставлен позавчера. Он находится у Бирюлева.

– Вести согласен?

Кукольников презрительно покривил губы.

– В случае отказа я приказал перестрелять всю его семью, – сказал он жестко. – Это самый надежный способ укрощения строптивых туземцев. Побежал, как молодой.

– Найдут по следам.

– Сомневаюсь. Уйдем через перевал. Путь длиннее, зато надежней. В той стороне нас искать не будут. Прикроем следы снежными лавинами, если метель не поможет.

– Нужно предупредить остальных о приближении отряда красных.

– Зачем?

Кукольников криво ухмыльнулся.

– На алтаре мучеников Белого движения еще достаточно места, – сказал он цинично. – Пусть потреплют большевиков наши господа офицеры. В плен сдаваться им как-то не с руки, наследили немало, такое не прощается. А после боя красным будет не до нас, поручик.

– Но все-таки…

– Уже распорядился, – понял ротмистр Деревянова. – Наши пластуны [8] Пластуны – в дореволюционном казачьем войске военнослужащие особых пехотных частей, несших сторожевую и разведывательную службу. в полном составе встретят красных у входа в долину. Так что отряд врасплох не застанут…

Когда трое суток спустя красноармейцы вылавливали прорвавшихся сквозь кольцо оцепления белогвардейцев, на вершине перевала тяжело ухнул взрыв, и снежная лавина, набирая скорость, устремилась в ущелье, заметая следы небольшой группы во главе с поручиком Деревяновым.

Костя Мышкин, начальник экспертно-криминалистического отдела милиции, слегка располневший лысоватый блондин, с многозначительным видом тер куском фланели стекла очков.

Савин терпеливо ждал – этот ритуал КаВэ, перед тем, как преподнести очередной сюрприз своих научных экспериментов ошалевшему от недосыпания и суматохи сыскных мероприятий оперативнику, выполнял неукоснительно.

«У-у, инквизитор!» – ругался про себя Савин.

Но виду не подавал, по-прежнему спокойно и выжидающе поглядывая в сторону КаВэ.

– Смотрел я, кхм… – прокашлялся Мышкин, – твои вещдоки. Смотрел…

– Ну ладно, Костя, не томи душу, выкладывай, – взмолился Савин, умильно заглядывая в глаза Мышкину.

Это был последний пункт ритуала, после чего КаВэ опускался с вершин своего научного величия к низам черновой работы угрозыска.

– Кусок целлофана – это остатки пакета из-под московского жареного картофеля. Можно предположить (если, конечно, штормовка не с чужого плеча), что потерпевший – москвич, потому как такой картофель на Колыму не завозится…

КаВэ понесло; он полез не в свои сани, принявшись за составление версий преступления.

(Впрочем, чем черт не шутит – вариант «житель Москвы» и, добавим, «ее окрестностей», не исключен, вынужден был согласиться с ним Савин.)

– Константин Венедиктович!

Савин постарался придать голосу стальные интонации своего начальника, подполковника Седлецкого.

– Мне, между прочим, через час к шефу на ковер. Уяснил? Так что, будь добр, давай по существу.

– Савин, ты хам, но я тебя прощаю, – обиженно сказал Мышкин.

И, уже не фантазируя, продолжил:

– Платиновое кольцо. Проба, вес – все указано в заключении. Прочтешь. Но с гравировкой нам пришлось повозиться. Вот что у нас получилось…

Он положил на стол перед Савиным фотографию. А рядом – еще одну.

– Это, – Мышкин ткнул желтым от химикалий пальцем в глянцевую поверхность фотобумаги, – гравировка на колечке. А это – тиснение на кожаном портмоне.

«Гр. В. В.-В.». Пять букв. Судя по всему, инициалы владельца вещей, подумал Савин. Владельца ли?

– Думаю, что «Гр.» обозначает граф или графиня. Подтверждением этому предположению служит сей герб на портмоне, – сказал Мышкин.

– С чего ты решил, что он графский?

– В геральдике я не силен, сознаюсь честно, – огорченно покривился Мышкин. – Просто интуиция. А материалов у меня по этому вопросу, увы, нет.

– Ты предлагаешь мне совмещать полезное с приятным?

– То есть?..

– Получается так, что я должен искать преступника, выполняя свои непосредственные обязанности, и изучать каноны геральдики. Так сказать, в порядке самообразования, коль уже твой отдел не в состоянии решить эту проблему, что, кстати, входит в ваши функции, – не удержался Савин от колкости, чтобы немного сбить спесь учености с непробиваемого КаВэ.

И он добился своего. Мышкин сник, засуетился, принялся что-то невразумительно объяснять, доказывать…