Дмитрий Ли - Журавли покидают гнезда

Несмотря на ясный день, море вело себя неспокойно. Заметно росли волны, а к вечеру начался шторм. Старик спустился к берегу, проверил, прочно ли привязана лодка, затем, собрав сеть на песке, вернулся к хижине. Расправив сеть на соломенной крыше, он снова побрел к берегу, собрал там подсохшие щепки и, нагрузив ими своего козла [35] Носилки с двумя длинными ручками. , отнес к печурке. На ветках сушилась морская капуста. Отобрав ту, что посвежее, он бросил ее отмачивать в корыто. Захватив ведра, пошел к роднику. Старик готовился к встрече гостей.

С тех пор как рыбак остался один, мало кто наведывался к нему. Бывало, заплывал сюда изредка кто-то из соседних рыбаков напиться воды из родника или поделиться своими удачами и неудачами, да и был таков. И старик, снова один, чинил сети, собирал меги и сушил ее возле хижины. Отвык он от людей. И подобно тому как окаменевшая земля размокает в воде, сердце старого рыбака вдруг обмякло от сообщения Юсэка. Люди нуждаются в его помощи, они верят в него, они помнят, что есть на свете забытый всеми Ли Дюн. Он не думал о последствиях, хотя хорошо знал о жестокостях японцев.

Солнце уже скрылось. Ухал прибой, глухие отголоски его затухали где-то на гребнях далеких гор. Старик вернулся в хижину, лег на циновку и вскоре заснул.

Проснулся он от шума мотора. Выбежав на улицу, теперь уже при свете луны, он увидел японских солдат.

— Ты спишь, старина? — спросил один из них, под ходя к Ли Дюну. — А мы к тебе в гости.

Приглядевшись, рыбак узнал подошедшего офицера береговой охраны, который изредка заезжал сюда пополнить запас воды или просто передохнуть.

— Поздненько вы, однако, — сказал Ли Дюн.

— Проклятый шторм! — воскликнул тот. — Решили переждать у тебя. Чаем угостишь?

— Да, да, конечно, — растерянно проговорил старик и, сорвавшись с места, засуетился возле печки.

«Случайно ли забрели сюда японцы? — размышлял он. — Почему именно сегодня? Из-за шторма? Вчера его не было. А если не случайно?»

Японцы вели себя непринужденно, шутили, смеялись. Офицер даже посочувствовал одиночеству рыбака, пообещал поговорить кое с кем, чтобы перевести его в другое, более доходное место. Старик плохо слышал, что говорили офицеры, — его одолевали тревожные мысли: Юсэк с товарищами мог явиться в любую минуту. И тогда… Что они о нем подумают? Нет, они не успеют даже подумать — их перебьют вооруженные солдаты.

Солдаты не обращали на него внимания, и, сидя кругом, вели свои разговоры. Наконец печка была затоплена — и рыбак поставил на нее чайник. «Неужели они не заметят солдат? Ведь светло от луны и разгоревшейся печки, куда он нарочно накидал много щепок. Должны же послать сюда кого-то раньше?.. Хорошо, если бы Юсэка. Он не бежал из тюрьмы. А еще лучше, если они не придут сегодня. Возможно, что-то случилось, раз их до сих пор нет… — Волнение росло с каждой минутой. Он был готов на все. — Надо что-то делать!.. Надо… Но что?!»

— Боюсь, шторм усилится, — сказал он, подходя к сидящим солдатам. — Видите, месяц поднял хвостик. Это значит — быть непогоде. А непогода здесь тянется неделями. Так что застряли вы основательно.

— Не утешительно! — обозлился офицер и выругался. — Но, черт побери, у нас нет выбора. Такой шторм для нашего катера — сущий пустяк! Только вот беда — забарахлил мотор что-то.

Старик понял, что японцы уберутся не скоро. Стало быть, выход один — пойти навстречу Юсэку и его друзьям. Он быстро вынес из хижины посуду, так же быстро подал солдатам чай и, сказав, что спустится к берегу глянуть на лодку, торопливым шагом направился в сторону моря.

У берега огляделся — тотчас же свернул с тропинки и, прячась между валунами, стал пробираться к ущелью. Он хорошо знал местность и мог на ощупь отыскать любую тропинку. А сейчас еще светила луна… Там, где не было валунов, он полз на животе, потом вновь, скрываясь за редкими кустарниками, шел дальше. И снова полз, и снова вставал и напрягал свой старческий слух: не гонятся ли за ним солдаты, не идут ли друзья Юсэка. Ухал прибой. Всем телом он ощущал, как вздрагивает земля. Но вот наконец ущелье! Теперь нужно спуститься на дно, там дорога. Они обязательно должны пройти здесь: других путей к нему нет. Цепляясь за трещины каменной стены и нащупывая ногой выступы, старик стал спускаться. Он не думал о том, что один неверный шаг мог оказаться роковым. Он спешил — лишь бы успеть выйти на дорогу: японцы могут спохватиться, что его долго нет. Пойдут следом — и тогда… Только бы успеть… Иногда под ногами срывались камни, и в эти минуты сердце его тоже обрывалось. Держась на руках, он замирал, но не от боязни полететь в пропасть. Шум мог привлечь внимание солдат. Грохочет прибой! Как хорошо, что поднялся шторм! Он заглушает все звуки, не слышно, как падают из-под ног камни. Он снова нащупал ногой выступ и поглядел вниз — осталось уже совсем мало. Уже можно спрыгнуть. Однако спешить теперь не было нужды: если беженцы появятся — увидят его. Последние усилия, и нога его ступила на твердое дно. Как же быть дальше? Идти навстречу беженцам или дожидаться здесь, спрятавшись за валунами? Он вдруг заметил, как неподалеку от него скользнули чьи-то тени. Кто бы это мог быть? Тени приблизились, и теперь он без труда узнал японцев. Их было трое.