В. Беляев - Огонь, вода и медные трубы

Прихожу на свое место, снимаю каску, достаю из карманов две гранаты Ф-! или , как их называли «лимонки», ставлю у стены траншеи автомат и обессиленный плюхаюсь на дно траншеи.

До самой темноты лежу неподвижно. Голову сверлит мысль — вернулся, вернулся, а ведь был на волосок от смерти

С наступлением темноты появился обед. На передовой питание осуществляется 2 раза: Сразу, как стемнеет и перед рассветом. В светлое время суток приходится обходиться пятью кусочками сахара, которые выдаются ежедневно.

Горячая пища доставляется в зеленном термосе объемом, примерно, ведро. Этот термос имеет овальную форму и переносится на спине на ремнях, как вещмешок Хлеб доставляется буханками тоже в вещмешке. За пищей отправляются два человека: старшина и писарь. Были такие случаи, когда в хлебе обнаруживали пулю.

Для еды все вылезают из траншеи и садятся в кружок. Однажды, мы обедали таким образом, как вдруг на небе вспыхивает осветительная ракета. Мы все ложимся и прижимаемся к земле. Вот ракета погасла и, все снова принимаются за еду. Вдруг, Петров кричит: «Братцы! Пуля!» и вынимает изо рта немецкую пулю, которая застряла в хлебе. Обед мы доели и снова по местам. Вот и все! Война сплошные приключения!

Немцы отошли на новые позиции и наш полк, построившись в походную колонну, двинулся на запад. Стрелковые, пулеметные и минометные роты, батареи противотанковых орудий, полковая артиллерия, кухни, обоз. Бесконечная серая лента двигалась и, казалось, что этой ленте не будет конца. Начало этой ленты скрывалось далеко впереди за горизонтом, а конец ее тоже не был виден.

Здесь боев не было. Довольно часто на нашем пути встречались совершенно не тронутые войной деревни. Мы проходили их, не останавливаясь.

В одной деревне на крылечке стояла дряхлая старушка. Выйдя из строя, подхожу к ней.

— У вас, наверное, плохо с хлебом?

— А с чего нам было бы хорошо? — вопросом на вопрос ответила старушка. Тон, которым сказала это старушка, был немного вызывающем. Это меня удивило..

— У меня в вещмешке есть хлеб. Могу его вам отдать!

Бурной радости старушка не проявила. На ее лице угадывалось, скорее, безразличие. Развязываю вещмешок и отдаю ей две краюхи хлеба. Она приняла хлеб и скупо поблагодарила. Это для меня было непонятно. С началом войны в тылу было очень голодно. Там это вызвало бы радость, а здесь безразличие. Непонятно, почему!

Старушка, указывая взглядом на двух парней, проходивших мимо, сказала: — «Сволочи в золоте ходят!» Спрашиваю: — «А, почему?» После этого вопроса взглянул на ее лицо. Даже обомлел. Столько ненависти было на ее лице. Хотел повторить свой вопрос, но куда там. Она скрылась в избе, с шумом захлопнув за собой дверь.

Теперь надо догонять свою роту. Это не так просто, как кажется на первый взгляд! Колонна тоже движется. Недаром народная мудрость учит, что последнее дело ждать, да догонять.

Гуляеву, который шел рядом, рассказываю об этой старушке и о двух парнях. На мой недоуменный вопрос, как все это понимать, он сказал, что эти парни, видимо, партизаны.

Помолчав немного, он сказал, что во время войны власти нет и самое выгодное дело объявить себя партизаном. Это дает возможность заходить в деревни, незанятые немцами, и требовать у жителей продукты питания, одежду и все, что надо для жизни. Если добром не отдают, то можно применить и силу. Ну, а сражаться с немцами необязательно. Вот это и вызывает жгучую ненависть жителей к этим, так называемым партизанам.

На мой вопрос, откуда он все это знает, Гуляев улыбнулся и сказал, что земля слухами полниться. Уже после краха социализма было опубликовано в печати, что крупное партизанское соединение совершило большой марш по тылам противника, но ни разу не вступило с ним в бой.

Колонна втягивается в другую деревушку. Вдоль улицы деревья и на каждом повешенный. Читатель, наверное, уже убедился, что у меня очень развито любопытство. До всего есть дело!

Снова выхожу из строя. Рассматриваю каждого повешенного. Их восемь человек всех возрастов: дети, старики, люди среднего возраста. А вот и местный житель — старичок с ноготок. Разговорились. На мой вопрос, кто их повесил, старик с удивлением посмотрел на меня и сказал, что это дело немцев. На мой вопрос, что же они сделали, что фрицы с ними так жестоко расправились, старик рассказал следующее..