В. Беляев - Огонь, вода и медные трубы

— В без рыбьи и рак рыба, —мрачно ответила ей. неопытная крыса.

Пока, размышляю таким образом, крысиный предводитель, махнув лапой на все опасности, с невероятной скоростью бросается на меня. Бежит по всему моему бренному телу. С криком: — «Я вас, гады!» — взмахиваю автоматом, но их уже и след простыл, Затем все повторяется в той же последовательности.

В отчаянии думаю: — Ну какого черта им нужно? Ведь убедились, что перед ними не мертвец, а живой! Зачем же еще и еще раз проверять. Утихомирились бы! Пошли бы поискали человека, который крепко спит. Им бы и перекусили!

Эта битва с крысами продолжалась всю ночь. Она была мною проиграна! Уснуть даже на одну минуту, не удалось. Когда старшина пробегал по траншее и, кричал: — «Подъем!» — мне не хватило сил не то, что встать, но даже сесть.

Темпы продвижения пехоты в то время, были низкими. С тяжкими боями отвоевывалась каждая пядь земли. Поэтому крысы успевали за нами, а наиболее сообразительные и ленивые устраивались в повозках или кузовах грузовиков. Наблюдая за ними, пришел к твердому убеждению, что по численности они существенно превосходили, и нас, и немцев вместе взятых.

После войны в печати было опубликовано, что при благоприятных условиях крысы размножаются настолько быстро, что за короткое время могут покрыть всю сушу. Условий более благоприятных, чем война, для крыс не придумаешь.

Бойцы шутили, что вот войдем в Германию вместе с крысами, а потом после победы, сядем на поезда и домой, а этих тварей оставим немцам. Пусть помучаются!

Следующий день прошел спокойно, а когда стемнело, ко мне прибежал старшина и сообщил, что меня вызывает ротный. Явиться к нему надо в каске и с оружием. Сразу стало ясно, что ожидает меня какое — то опасное дело.

Подхожу к ротному и вижу около него двух саперов с огромными ножницами. Один из них мне был известен по училищу. Его фамилия была Бискровный. Наверное, это был украинец. У них подобные фамилии очень распространены. Когда офицеры — «покупатели» разбирали нас он попросился в саперы.

Поздоровался с ним. Командир роты сказал, что мне и Петрову, стаявшему рядом, поручается прикрывать саперов, пока они будут делать проход в проволочном заграждении. Чтобы мы при возвращении не сбились с пути, он будет стрелять вертикально вверх трассирующими пулями.

Когда мы вышли из траншеи и двинулись к немецкому переднему краю, поинтересовался у Бискровного, как ему служится в саперах? Он рассказал, что до сих пор они строили землянки для командира полка и на передовой он впервые. Видно было, что он напуган этим поручением. Ничего не говорю в ответ, а про себя подумал — вот бы тебя в стрелковую роту, да чуть ли не каждую ночь ходить на немцев!

Вскоре мы увидели немецкое проволочное заграждение и залегли. Говорю саперам: «Ползите и выполняйте приказ, который вы получили. Если вас обнаружат немцы, мы прикроем ваш отход огнем. Вы отойдете в тыл метров на сто и откроите огонь, чтобы отвлечь противника и дать нам возможность присоединиться к вам. Дальше отходить будем вместе» Говорю, а сам думаю, что они в панике побегут, а нас бросят. Было видно, что они шли и дрожали от страха.

Саперы уползли, а через некоторое время вернулись и сказали, что проход готов. Когда делается проход в проволочном заграждении, саперы перерезают проволоку у одного из столбов с обеих сторон столба. Перерезанную проволоку разводят в стороны. Если расстояние между столбами 3 метра, то ширина прохода получается 6 метров. Спрашиваю Бискровного, помнит ли он это требование Устава инженерных войск. Ведь нас так учили в училище. Убедился, что все в порядке и нам оставалось только одно — возвращаться в роту.

Когда мы встали и пошли к нашим позициям, то с удивлением увидели, что трассирующие пули летят вертикально вверх не там, где была рота, а далеко в стороне, намного левее. Мы растерялись, тут, что — то, не так. Говорю им, что нужно идти туда, откуда нам подается сигнал. Но все воспротивились. Они доказывали мне, что мы уйдем далеко в сторону. Но сломить меня было невозможно и, мы двинулись в том направлении, где виднелись огненные трассы Педантизм и чувство дисциплины, свойственные мне, сыграли свою отрицательную роль и в этот раз.

Мы все больше и больше убеждались в том, что уходим от своей роты. Все решили, что надо свернуть в сторону наших позиций, не доходя до сигнальщика, что мы и сделали. Только через десять лет мне стало известно, что мы, таким образом, сохранили свои жизни.