Юрий Тимофеев - Не ходи служить в пехоту! Книга 5. Генеральский штаб

Вошёл. Женщина с ярко-красным маникюром ела из тарелки клубнику. Почти не поднимая глаз, предложила присесть.

Я же, видя её ярко накрашенные жующие губы, растерялся.

Эта мразь сидит перед полковником и жрёт.

Мысль меня буквально обожгла. Сердце начало биться быстрее. Я почувствовал, как на меня накатывает волна ярости. Она так специально себя ведёт? Хочет меня довести, понимая, что мне это ужасно унизительно? Или передо мной конченое быдло? Непонятно. Еле сдерживая внезапно затруднившееся дыхание, я произнёс:

– Позвоните мне, когда закончите приём пищи. Я зайду.

– А вы мне не мешаете. Присаживайтесь, пожалуйста.

Сказать? Или развернуться и уйти? Но это же унизительно. Ладно, проявим сдержанность и такт.

– Неприлично есть клубнику и разговаривать с человеком. Более того, поступать так перед полковником армии – это унижать офицера и в целом армию.

– Что здесь такого? Я просто проголодалась. Работаю даже без обеда.

– Вы не поняли меня?

– Я вам ответила, что просто проголодалась, – сказала женщина и зацепила в красные когти очередную ягоду.

Я развернулся и вышел. Дверью не хлопал. Но ярость накрыла меня всецело.

Шёл по коридорам и через переходы в полной уверенности в своей правоте. Какая низость. Как я низко пал, раз позволяю с собой такое поведение.

Ради чего я служил? Путин, что ты наделал и за что? За что ты так к русским офицерам?! За что допустил такое унижение? Ты же говорил, что именно мы отстояли территориальную целостность России, как ты сам её понимал!

В таком состоянии я залетел в кабинет, мой сосед и начальник группы, капитан первого ранга (полковник по-сухопутному) Морозов Андрей Иванович внимательно посмотрел на меня и испуганно спросил:

– Что случилось? Что с тобой?

Этот бывалый морской волк, прошедший на атомных подводных крейсерах все возможные должности, прослуживший только командиром ракетного крейсера семь лет, был человеком не только сдержанным и опытным, но несколько флегматичным в вопросах нынешней должности. После моего короткого пересказа он сказал:

– Это ты ещё мягко поступил. Очень уж интеллигентно. Я бы послал её нах.

– Вы же ещё квартиру не получили.

– Ну и чёрт с ним! Без квартиры тоже не уволят. Не имеют права.

После этих слов он встал, достал из шкафа примерно полбутылки дешёвого коньяка, две рюмки. Поставил их на мой стол и на маленькой доске начал нарезать лимон. На мой несогласный взгляд сказал:

– Надо. Первый раз вижу, чтобы офицер от блядей возвращался с таким настроением. Обычно весёлые и расслабленные приходят. А тут такое.

Невинная офицерская шутка. Но мы от всей души рассмеялись и долго не могли остановиться.

Выпить не успели. В кабинет ворвался мой начальник направления.

– Юрий Геннадиевич, вы что там натворили?

– Ничего.

– Вас начальник ГОУ вызывает, давайте бегом. Вы что, уже накатили?

– Не успели. Хотя надо бы, – ответил Морозов.

– Всё потом. Сейчас там такое будет, даже подумать страшно. Так что там случилось?

Морозов вкратце рассказал о случившемся.

– Приехали, – обречённо и задумчиво произнёс мой начальник направления.

С начальником ГОУ я был знаком поверхностно. Отношения между офицерами были в Генштабе, как мне казалось, идеальными, основанными на взаимном уважении, профессионализме, а отношения между командованием ГОУ и остальными офицерами были строго официальными, деловыми. Это мне очень нравилось.

В разговоре приняли участие два генерала (начальник ГОУ и мой начальник управления) и два полковника (мой начальник направления и я).

Начальник ГОУ не стал разыгрывать интригу и спокойно сообщил всё, что ему передал один из советников министра (видимо, считавшийся у них авторитетом или старшим), это был уже пожилой и отставной генерал от бывшего КГБ СССР (если у них бывают бывшие). Я слегка удивился тому, что в целом, всё выглядело даже правдиво, но без одной детали. Отсутствие этой детали делало из меня какого-то незаурядно нервного человека. По всем присутствующим я понял, что окунаться в эту ситуацию никто не желал.

Повисла небольшая пауза, которую я взял умышленно. Мне хотелось, чтобы мои слова прозвучали твёрдо, не скатываясь в оправдания, и чтобы все поняли, что произошедшее имеет для меня значение, прежде всего моральное.

– Всё так и есть. Одна деталь осталась вам неизвестной.

Я опять взял паузу, примерно 3–4 секунды.

– Эта женщина не сказала, что при этом она поедала клубнику. Вот так, просто сидит перед полковником и жрёт клубнику. Я такого терпеть не стану и впредь.