Николай Асанов - Огненная дуга

Толубеев машинально прочитал, но Вита видела, что он еще спит.

— Владимир Александрович, Владимир Александрович! — тормошила его сестра Лидия, но он уже опять опустил голову, и глаза его закрылись.

— О, господи! — воскликнула сестра, кинулась к шкафчику, вытащила бутылку водки, прикрикнула на Виту: — Кофе! Скорее! — резко сжала больному щеки, так что у Толубеева приоткрылся рот, и влила чуть не половину бутылки в этот все норовивший сжаться рот. Вита принесла кофе, но Толубеев уже проснулся, он сидел на кровати с блестящими глазами и снова перечитывал телеграмму. Вдруг он охнул, схватил чашку кофе, выпил, обжигаясь, попросил:

— Вита, помоги мне одеться! — Крикнул Лидии: — Что же вы стоите? Вызывайте всех сюда! Если я сделаю шаг, я упаду. Сколько вы влили в меня этого зелья? — он с отвращением смотрел на бутылку, стоявшую на его ночном столике.

— Граммов двести, наверно, — растерянно ответила сестра.

Ничего себе! — проворчал он и снова прикрикнул: — Звоните же!

Лидия выскочила к телефону, а Вита помогла ему одеться. От водки и снотворного он был похож на маленького обиженного мальчика и ничего почти не мог делать сам. Когда она застегнула на нем гимнастерку, он тихо сказал:

— Кристианс сообщает, что немцы наметили участок для наступления: от Белгорода на Курск и от Орла тоже на Курск. Они собираются срезать наш Курский выступ… Но какой он молодец, у нас еще не меньше недели, а все новые орудия уже на железнодорожных платформах вблизи от фронта…

В рабочую комнату начали сходиться помощники Толубеева. И Вита поразилась; еще только что казавшийся немощным и бессильным, ее муж вдруг стал решительным, собранным. Его немногословные распоряжения сыпались, как град, словно состояли из одних твердых согласных. Офицеры один за другим покидали кабинет, за окном рокотали моторы, развозя их на завод, на аэродром, на вокзал. Через полчаса никого вокруг не было.

Солдат-телеграфист принес новую шифровку. Кристианс предлагал вернуться в Москву.

Москва оказалась жаркой, в тополином пуху, в липовом цвете. На бульварах девушки в военных гимнастерках поднимали в темнеющее небо сигары аэростатов. В этот приезд Москва и москвичи казались более спокойными: по-видимому, привыкли к тому, что вот уже несколько месяцев сводки убеждали: на фронте все спокойно. А зимние победы так отодвинули немцев, что те перестали показываться даже в московском небе…

Толубеевых привезли в ту же самую квартиру, где они поселились впервые. Сестра Лидия, сопровождавшая их, позвонила куда-то по телефону, и в квартире немедленно появился профессор. Вита сочла самым благоразумным послушать, что он скажет о здоровье мужа.

Профессор довольно долго выстукивал и выслушивал Толубеева, проверил давление; сестра Лидия взяла кровь и тут же произвела анализы. Просмотрев ее записи, профессор удивленно сказал:

— Современная медицина переживает странные открытия. Во время войны у больных людей начисто исчезают язвенные поражения желудка, тяжелые экзематозные явления, колиты, гастриты и еще десятки болезней…

— Это не удивительно, — смеясь, сказал Толубеев. — Желудочные заболевания проходят от голода и грубой пищи. В ней нет таких раздражителей, как в деликатесах.

Когда вы, профессор, последний раз ели черную икру?

— Да, пожалуй, именно перед войной, — ответил профессор. — Но меня занимает другое: судя по анамнезу, вы недавно перенесли три операции на желудке. Затем вам прострелили легкое, едва не попав в сердце. Я выпустил вас из-под наблюдения на весь этот месяц только благодаря административному нажиму. Что я ожидал увидеть? Полное истощение организма, малокровие, если хотите, инвалидность. А что я увидел? Совершенно здорового человека, правда, переутомленного, но это уже не следствие болезни, а следствие большой физической нагрузки. Вы, подполковник, спутали мне все карты, но я со спокойной душой подпишу акт о полном вашем выздоровлении и о возвращении к боевой деятельности…

И он с недоумением посмотрел на Толубеева, спутавшего все его медицинские предположения.

Позже приехал Кристианс.

Кристианс, которого Толубеев и Вита во всех обстоятельствах привыкли видеть непроницаемо спокойным, на этот раз показался им похожим на натянутую струну. Тронь его неосторожно, и он взорвется. Боясь, как бы такой взрыв не отразился на муже, Вита принялась готовить кофе, принесла от сестры Лидии немного спирта для мужчин, потом присела в уголке, стараясь быть незаметной. Но Кристианс после рюмки неразведенного спирта и чашки дымящегося кофе несколько отошел.