Николай Стариков - Ваше благородие

— Два так два. Слушаю.

Райкомовский секретарь рассказал о геройском поступке участника Сталинградской битвы, ранении. Сказал, что в «Сталинградской правде» статья о нем будет, высказал просьбу посодействовать в приобретении протеза.

— Парень здоровый, крепкий, работать хочет, а на костылях что можно?

— Не проблема, — ответил Чуянов, — еще чего?

— Есть у нас начальник районного отделения НКГБ. Старший лейтенант, а должность у него лейтенантская. Человеку надобно расти.

— Тебя понял, — ответил первый секретарь обкома партии, — хотя второй вопрос довольно щекотливый. Но постараемся помочь.

Уже через пару дней пришел приказ о направлении старшего лейтенанта Кадена для прохождения службы в распоряжение управления контрразведки СМЕРШ Юго-Западного фронта.

Жена Кадена назвала Анастасию змеей подколодной, когда муж рассказа ей о визите завхоза райотдела к первому секретарю райкома партии.

— Зря выпустил, — сказал он жене на прощанье.

— Война войной, а жизнь идет своим чередом. Возвратился с фронта солдат по ранению. Дождалась его верная подруга. Дело за свадьбой. Родители невесты попали в Урюпинск на базар купить того-сего. Выделил им колхоз по такому случаю пару быков и подводу.

Была суббота. Начальник райотдела милиции разрешил Вадиму съездить к дедам в Горшовку, погостить день-другой, привезти сестру с племянником. Выделил для этого резвую лошадку и милицейскую бричку. Напросилась повидать дедов Юля, «себя показать», как она выразилась, по Лиде соскучилась, да и Димку хочется на руках подержать. Вадима радовала затея Юльки. Давняя его мечта познакомить подружку с родными, показать Панику, горшовские сады, огороды. Вдвоем поехали.

Свадьба — в соседнем дворе. Вернее, не свадьба, а вечер для молодежи. По этому случаю привезли из Батурино безногого баяниста. За последние годы случай редкий, чтобы баян звучал в хуторе. Балалайка — ходовой инструмент на уличных сходках. Свадебные вечеринки тоже редкость на всю округу. Вечеринка молодежная, без накрытого стола, но, чтобы соблюсти обычай, все приглашенные получили по полстакана самогона, потому веселье вырывалось на улицу через все окна и двери.

Небо затянуто облаками, надо бы дождя, но его нет, душно. Приглашенные — молодые женщины, девушки. Из мужчин — лишь жених да баянист в переднем углу, на кровати сидят несколько пацанов постарше да ростом повыше. Ребята неокрепшими петушиными голосами подпевают женщинам, но танцевать стесняются.

На улице полно желающих поглазеть, что происходит в доме невесты. Стоят у окон, дверей, сидят на траве. Вадим с Юлей в приглашенные не попали, приехали только что, и соседи не знали об их присутствии. Лида тоже не удостоилась такой чести по малолетству.

Напротив дома, где веселилась молодежь, канава перед садом раскулаченных соседей. Времени прошло много, а она все еще напоминала о когда-то добрых временах, хороших хозяевах. Сейчас зрители превратили валик канавы в удобное место для наблюдения за происходящими событиями.

Вадим с Юлей и Лидой сидели несколько поодаль, слушали, как поют женщины, да угадывали музыку танцев, долетающую сюда приглушенно. Неожиданно Вадим заметил, что из-под соломенной крыши дома, где шло веселье, вьется дымок.

В просторной горнице, собравшей гостей, не протолкнуться, трудно дышать. Десятилинейную лампу, постоянно висевшую низко над столом, подняли под потолок, чтобы не мешала танцующим. Доски в потолке рассохшиеся, щели забиты пылью и паутиной…

— Лида, беги! На чердаке соседей горит что-то! — крикнул Вадим.

Когда девочка подбежала к дому, из-под крыши уже начало выбиваться пламя.

— Пожар! — завопила Лида.

Танцующие не сразу восприняли крик всерьез. Наконец, словно очнувшись, начали выскакивать на улицу. Кто-то вспомнил о безногом баянисте. Вместе с инструментом его выволокли на воздух, когда крыша занялась пламенем. Расширенными глазами смотрели разгоряченные танцоры на полыхающий огонь. Пацаны помчались за ручной колхозной пожаркой, запрягли лошадь, но в бочке воды не оказалось. Прискакали на пожар, да без толку.

В безветрии желто-розовое пламя с ревом било столбом ввысь. Вскоре горящие пучки соломы, головни, подхваченные жаркими потоками воздуха, начали взвиваться вверх и разлетаться по округе. Багровые отсветы были видны за многие километры. Сбежался народ. Из Паники, а это метров за шестьдесят от места пожара, начали ведрами из рук в руки передавать воду, поливать деревянные стены.