Николай Стариков - Ваше благородие

— Мне уже двадцать, — сказала она, опустив голову, — а я еще не знала мужской ласки. Война подмела казаков подчистую. Женщиной быть хочется, детей рожать.

— Я тут при чем?

— Положи мне руку на грудь, поцелуй, сними трепет сердечный.

— Вера, ты что? Шутки у тебя, однако.

— Будь мужчиной! — попыталась она обнять парня. — Тоска зеленая, а не жизнь.

— Какой он мужчина?! Инвалид на костылях, — неожиданно громко и грубо прозвучало рядом.

В следующее мгновение перед Вадимом и Верой возникли двое мужчин с автоматами ППШ.

Забилось, как бешеное, сердце, лихорадочно взметнулась память: опять оружие в руках преступников, рядом, перед лицом. Но тогда выручил друг, застрелил бандита. Теперь помощи ждать неоткуда.

Стоявший напротив узкоплечий, небольшого роста бандит отбросил ногой костыли в сторону.

— Инвалид, сюда! — прохрипел он, указывая пальцем на место в конце вороха пшеницы.

— Без костылей передвигаться не могу.

— Без «не могу»! — рявкнул другой автоматчик. — А то и без второй ноги останешься!

Он с силой толкнул здоровую ногу кожухом автомата.

Упираясь локтями о пшеницу, Вадим сполз на землю. Бандит схватил его за шиворот и ткнул лицом вниз, придавил ногой. Знакомый по фронту вкус земли даже успокоил. Будто перед атакой, мозг не воспринимал реалий. Освободившись от стресса и мгновенно собравшись, Вадим лихорадочно думал, как спастись. Однако никаких вариантов сейчас попросту не было. Не было и страха.

— Хлюст, — прохрипел прокуренным голосом коротышка, — если сторож попытается встать, всади в него с десяток пуль. А девку ублажи. Будь мужчиной. Вон как призывно она просила инвалида. Я пойду за подводой.

Вскоре его шаги стихли за амбаром.

— Ну, девка, приступим к исполнению твоих желаний? — хохотнул бандит. — Я до этого дела дюже охочий.

— Что вы, дядя, я ведь это так, пошутила, — всхлипнула Верка.

— Слушай, Хлюст, — сказал Вадим, не поднимая головы, — мы и правда в шутку вели разговор.

— Я тебе дам «Хлюст», инвалид несчастный, шут гороховый. Помолчи, не то прикончу.

— Одна лишь просьба, и я молчу. Дозволь мне сесть. На одной не убегу, а земли я уже наглотался.

— Садись, х… с тобой, но без фокусов. Давай я посмотрю, как будешь кувыркаться.

— Очень интересная сцена!

— Молчать! — рявкнул бандит, повернувшись всем телом к Вадиму.

Увидев, что Хлюст отвлекся разговором, Верка вскочила и метнулась в противоположную от мужчин сторону. Через пять-шесть шагов бандит догнал девушку, бросил на ворох пшеницы, навалился. Вера, девушка деревенская, сильная, без особого труда отбивала попытки насилия. Но бандит схватил ее за горло, начал душить.

Воспользовавшись заминкой, Вадим на четвереньках добежал до амбара, из-за валика выхватил ружье. Бандит, увлеченный борьбой со слабеющей жертвой, не заметил приближения охранника. Получив сильный удар в бок стволом ружья, он взвыл от боли, свалился на спину, скрючился, свободной рукой пытаясь отыскать автомат, но тот уже висел на шее охранника.

— У тебя, гад, все уже осталось в прошлом. Если попытаешься что-то предпринять, в ружье — жекан, всажу в твой поганый живот без раздумий.

Пришла в себя Вера. Не поворачиваясь, она наотмашь ударила бандита кулаком в лицо.

— А-а-а… — завопил тот.

Девушка сыпанула ему в рот горсть пшеницы. Тот замолк, попытался подняться, но она вновь ударила его. Бандит заскулил, затих, размазывая кровь по щекам.

Вера всхлипывала. Встала, одернула юбку, освободилась неловко от разорванных трусов.

— Гадость! Какая гадость… А я мужчин во сне видела… Хороших таких…

— Вера, найди веревку, надо связать Хлюста.

— Дай ружье, я его застрелю.

— Нельзя, подруга, нельзя. Он еще будет нужен.

Вскоре Вера принесла ременный поводок для быков.

— Поворачивайся на живот, гад, — стеганула она сыромятным ремнем по лицу бандита.

— Теперь ему надо в рот вставить кляп, — сказал Вадим, — иначе может предупредить подельников, которые вот-вот прибудут.

Верка, словно мешок с зерном, перевернула Хлюста на спину, разорвала трусы на клочки, один из которых с силой затолкала в рот бандита. Тот обещал, что будет молчать, но это не остановило разгневанную девушку.

Вадим подал Вере деревянную лопату, которой работают с зерном.

— Если что, садани его ребром лопаты по морде. Не высовывайся из-за вороха.

Он быстро на костылях отошел к амбару, забрался в свой окоп, оперся рупором о камень. На какое-то время воцарилась полная тишина. Но вот неясно, затем отчетливей послышался скрип тележных колес. Вскоре он стих. И тут же хриплый приглушенный голос: