Александр Авраменко - Багровый дождь

Со снабжением тоже плохо: то, что было с собой — уже съели. А насчёт пополнения запасов — глухо. Да и с боеприпасами не легче. Ничего не могу понять. А ещё прошёл страшный слух, что семьи тех, кто попал в плен, будут расстреливать. Вроде как приказ вышел ещё осенью, за номером 270. И будто бы товарищ Сталин его отказался подписывать, а генерал Жуков — подписал и велел строжайшим образом исполнять. Поэтому в тылу сейчас страшно… Та ещё сволочь этот Георгий Победоносец…

Железнодорожная насыпь, рубеж обороны немцев, превращена в настоящую крепость: через каждые тридцать метров — стрелковые ячейки. Через каждые сто-двести — доты и дзоты. В основном — пулемётные, но через две-три штуки — пушечные. Кроме того, они очень широко используют так называемые кочующие батареи: несколько орудий на механической тяге оперируют вдоль насыпи, и когда мы пытаемся в каком то месте пробить их оборону, на помощь защитникам приходят дополнительные пушки. Так что, всё это мне напоминает рассказы отца о Первой Мировой. Настоящий позиционный тупик. Средства обороны превосходят средства нападения. И что делать — непонятно. Без авиации нам насыпь не перейти. Только зря людей потеряем и технику. Хотя наша страна и большая, но если так воевать, то народу не хватит, а когда ещё новых солдат нарожают? И будет ли кому? Так что, настроение у меня тяжёлое. Тем более, что сегодня опять не привезли ничего, ни пищи, ни боеприпасов, ни топлива для моих танков.

Связываюсь по рации с полком, но бесполезно. Радист только и твердит в трубку, что командир занят, и велел не беспокоить. Взбешённый, я срываю с головы шлем и, взяв с собой двух бойцов, отправляюсь в тыл. Разбираться лично. За полем мы встаём на лыжи и размашистым шагом мчимся по дороге в деревню, где расположился штаб. Снег вкусно похрустывает под полозьями, морозец пощипывает щёки. Красиво, чёрт возьми! И тихо. Лишь время от времени долетает далёкое эхо разрыва, или дробь пулемётной очереди. В промёрзшем воздухе слышно далеко…

Перед закутанной снегом деревней до нас долетают звуки музыки. Не понял… В избе, занятой командиром — пьянка. Наяривает патефон, визг пьяных женщин, нестройный гул мужских голосов. Часовой пытается нас остановить, но летит в снег от удара кулака сержанта Коновалова, могучего сибиряка. Я вышибаю дверь и вваливаюсь в прокуренное чадное помещение.

Там бурное веселье: сам командир полка вместе с начальником штаба и заместителем по тылу сидят за заставленным закуской и бутылками со спиртным столом, вместе с ними несколько полуодетых, точнее, не до конца раздетых, мордастых девиц. При моём появлении они пытаются прикрыться, а подполковник с трудом фокусирует на мне расплывающийся взгляд.

— Э. Ты кто такой?

— Суки! Что же вы делаете?! У меня люди голодные, замёрзшие, в чистом поле под пулями сидят, а вы тут веселитесь?!

— А пошёл ты, под суд отдам, за оскорбление вышестоящего командира!

Это вмешивается зампотыл: личность известной национальности, с маслеными глазками и характерной носато-пейсатой внешностью.

— А тебя, гад, я сейчас на месте расстреляю, ясно? Где паёк?! Где топливо?! Где патроны?! Продал, сволочь?! Взять его!

Мои бойцы с удовольствием выкручивают ему руки и вытаскивают, в чём был, на улицу, на мороз, судя по доносящимся оттуда воплям, ребята отводят душу. Я тем временем выбиваю из руки командира полка невесть откуда взявшийся наган и решительно беру трубку полевого аппарата.

— Незабудка? Особый отдел армии мне. Срочно!

Слышно клацанье переключений, затем через несколько мгновений в трубке голос:

— Дежурный по отделу капитан Чередниченко. Слушаю.

— Майор Столяров, из второй ударной. Арестовал своей властью командира полка вместе с заместителем по тылу и штабом. Требую выезда спецгруппы для расследования…

Ещё пару минут объясняю, за что и по каким причинам. Мне приказывают ждать, особая группа уже выехала. Что мы и делаем.

Девиц загоняем в комнату, остальных — привязываем к стульям. До них так и не доходит, что к чему. Пытаются нам угрожать, пугают всевозможными карами, но к нашей великой радости, к приезду особистов протрезветь они не успевают.

Командует группой мой старый знакомый, Исаак Шпильман. Честно говоря, я даже доволен. Нет лишних расспросов, ненужных разговоров. Скотов грузят в кузов «ГАЗика», быстро протоколируют мои показания и бойцов, обещают вызвать для дачи показаний и вскоре уезжают.

Мы между тем идём на склад и получаем все, что нам так долго не выдавали. Точнее, пытаемся получить, поскольку сами склады полупусты. Очень много разворовано, а что-то вообще не доходило. Но, во всяком случае, возвращаемся не с пустыми руками: за нами тянутся четверо саней, до отказа набитых продуктами и боеприпасами.