Артём Чепкасов - День за два. Записки «карандаша» чеченской войны

Когда-то давным-давно, в довоенной ещё жизни, я толи слышал, толи читал, будто ад безумно красив. Вот и Чечня, бывшая ещё не так давно, благодаря природе, раем на Земле, стараниями глупых, жадных, завистливых людей стала вотчиной смерти и ужаса. И, наверное, не найдётся ни одного обломка стены, на коем нас не приглашали бы: «Русские, добро пожаловать в ад». Да, так и есть. Ад чертовски красив. Но лучше бы в Чечне, как и раньше, был рай. И кто знает, а не за это ли мы воевали?

Вспомните, люди, библейский Эдем, откуда Бог нас изгнал. Солнце, леса, фрукты и вкусная холодная вода. Да, это же Чечня и есть. Так что же случилось? Почему рай превратился в ад? Увы, я не в силах постичь данной загадки.

«Опять философия», – усмехнулся я, чувствуя запах зимнего города без снега и пропахшего бензином да соляркой. Всё больше и больше напоминая о родном городке, эти ароматы вновь нравились мне. С упоением глядя на уютно зажигающийся в окнах домов свет, чего тоже давно не видел, я не сомневался, похожие чувства питал и лучший мой армейский друг Гафур по прозвищу Татарин.

Он тоже из города. Того, где всех нас, не взирая на политические взгляды, веру и нацию, наши обиды по различным поводам, зовёт Родина – Мать. Умоляет, не уничтожить самих себя. Иначе за что гибли наши деды на том клочке земли, в который навсегда упёрлись исполинские каменные стопы? Но, вспоминая каждый о своём доме, вряд ли мы думали о столь высоких понятиях и уж точно не отдавали себе отчёта, что всё позади. Наша война кончилась и начиналась жизнь. Долгая. Прекрасная. Счастливая.

– Гля, парни, гля, какая потопала! Эй, красивая, как зовут? – восхищенно заверещал Серый, глядя на девушку, идущую по узкому тротуару. – О, о, ещё одна! Ёптить, чёй делается-то! Ща умоюсь, пожру и в самоход.

Серый – это прозвище, а фамилия – Серых. Витька. Он из ремроты. Ростом ниже нас всех, плотно сбитый. С небольшими идеально овальными ушами. Словом, малыш – переросток, но дюже проворный. И третьей красавице он уже не кричал, а зычно свистел, сунув два грязных пальца в рот, неровно обросший жёсткой рыжей щетиной.

Девушка на нас и не посмотрела.

В местах, где расположены военные городки, слабый пол настолько привычен к мужскому вниманию, что перестаёт быть таковым и окрик очередного, стосковавшегося по женской ласке, солдатика, никого из них не будоражит. А жаль. Вот и эта Афродита Витьку не слышала и в нашу сторону даже не взглянула. Но солдатик не унывал и кричал да свистел уже следующей прелестнице.

В часть через широко распахнутые ворота с традиционными красными звездами на больших светло-зелёных створках, въехали, когда ледяная кавказская ночь окончательно опустилась на город.

Молоденький солдатик без бушлата, с огромным значком дежурного по контрольно-пропускному пункту на худой груди, дрожа от холода, с интересом смотрел на нашу машину, и я вспомнил, что сам точно также глядел на вернувшихся с войны. Без двух недель семь месяцев назад. Всего полгода! В голове не укладывается столь невыносимо короткий срок для того, чтобы в человеке всё перевернулось и появилось понимание смысла жизни, её ценность.

– К машине! – послышался голос вовсе не старшего лейтенанта Есаулова и, спрыгнув вслед за Белазом, я увидел Овчинникова – взводника из минометной батареи с повязкой на рукаве «дежурный по части».

– Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!

Убедившись, что команда выполнена, холёный, уж точно выглаженный и выстиранный вместе с формой, лейтенант строевым шагом подошёл к командиру полка Карпухину, резко вскинул руку к виску и торжественно, будто присягая на верность Родине, отчеканил:

– Товарищ подполковник, сводная группа в количестве девятнадцати демобилизующихся военнослужащих из числа личного состава вверенной вам части прибыла из района выполнения служебно-боевых задач! Потерь нет! Происшествий не допущено за исключением того, что сопровождающий старший лейтенант Есаулов сильно пьян. Прикажете караулу арестовать его?

– Вольно, – тихо скомандовал Карпухин, пропустив мимо ушей замечание дежурного по части о замполите второй роты, и сконфуженный Овчинников продублировал команду, проорав через плечо во всё горло:

– Вольно!

Мы и не напрягались. Не курс молодого бойца.

– Товарищи солдаты и сержанты, спасибо за службу, – также тихо, без тени эмоций, поблагодарил комполка. – Рад, что вернулись живыми и скоро встретитесь с родными. Каждый будет уволен в запас в течение ближайшей недели.