Владимир Андриенко - Дрозды - Лейб-гвардии поручик

«РОСТОВ. КОМИССАРУ ПО БОРЬБЕ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ ШАМОВУ. ПРИМИТЕ МЕРЫ ПО ЗАДЕРЖАНИЮ ОФИЦЕРОВ ЗАМЕШАННЫХ В КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И СУМЕВШИХ СБЕЖАТЬ ИЗ СТОЛИЦЫ…»

Далее шли фамилии и звания. И среди них было имя Лабунского. Его московский товарищ многое про него рассказал, дабы избежать расстрела. И вот в сводке задержанных – имя корнета Петра Лабунского.

– Где его вязли? – спросил он одного из сотрудников.

– Кого?

– Да вот этого. Корнета Лабунского.

– Корнета? Ах, этот тот самый офицерик с вокзала! Его захватил патруль по приказу товарища Губельман. Мелкая сошка.

– Не скажи! Его Москва запрашивала.

– Корнета?

– Даже простой унтер-офицер может быть контрреволюционером. Так его взяла Губельман?

– Она его опознала на вокзале. Так мне доложили.

– Где он сейчас?

– В тюрьме. Где же еще?

– А с чего Губельман его арестовала? Он вызвал подозрения?

– Они, видать, давние знакомцы, товарищ Шамов.

– Вот как? А это уже интересно…

***

Шамов был удивлен просьбой Анны Губельман о привлечении Лабунского к службе в рядах Красной гвардии республики.

– Вы его рекомендуете?

– Он имеет опыт. Нам нужны командиры. А Петр Лабунский почти не офицер. Он всего лишь корнет.

– И что с того? Разве это основание верить ему? У меня все камеры забиты офицерами. Они все пробираются к Корнилову! Это враги.

– Многие да. Но не Лабунский.

– А вот это что?

Шамов протянул бумагу с текстом телеграфного сообщения.

– Что это? – Анна притворилась, что ничего не знает о сообщении из Москвы.

– Сообщение от московских товарищей из ЧК. Прочитайте.

Анна Губельман прочитала.

– Его пытались арестовать?

– И обвинение самое нехорошее. Он враг, товарищ Анна. Попадает под Декрет от 5 апреля 1918 года.

– Но я давно его знаю. Лабунский не аристократ. Его отец только гимназический учитель истории. А вы знаете постановление военно-революционного комитета о привлечении бывших офицеров в ряды армии республики. У нас нет командиров, товарищ Андрей.

– Я никогда не был сторонником привлечения тех, кто носил золотые погоны в нашу Красную Армию.

– Он всего лишь корнет. Разве это офицер? В чем Лабунский виноват?

– Обвинение одно – контрреволюционная деятельность.

– Это нужно выяснить. Нужно разобраться, товарищ Андрей…

**

Штаб Дроздовского полка.

30 апреля 1918 год.

Части полковника Дроздовского подошли к Ростову. 1-й офицерский стрелковый полк, 2-й офицерский конный полк, легкая артиллерийская батарея, дивизион гаубиц, броневик и инженерная рота.

Полковник генерального штаба Михаил Гордеевич Дроздовский в Яссах сформировал добровольческую бригаду и повел её на соединение с генералом Корниловым. Отряд имел громкое название Первая бригада русских добровольцев, но по численности бригада не дотягивала даже до полноценного полка. Несмотря на это Дроздовский медлить не стал, зная отчаянную нужду Корнилова в людях, и двинулся в поход. «Дрозды» прошли Каховку, Мелитополь, Бердянск, Таганрог. В начале апреля 1918 года войска переправились через Южный Буг.

Перед ними был Ростов!

***

Михаил Гордеевич, хоть и офицер Генерального штаба, не был человеком канцелярии. К комфорту совершенно равнодушен, на блага жизни обращал мало внимания. За все время похода он был в одном и том же потертом френче. Из наград носил лишь георгиевскую ленту без самого ордена. Человек энергичный, деятельный, он всё нес на своих плечах.

Дроздовский собрал малый военный совет. Присутствовали только начальник штаба полковник Войналович, командир отдельного флотского отряда полковник Жебрак-Русанович, подполковник Туркул и командир броневика «Верный» капитан Нилов.

–Господа! Мы у столицы Войска Донского. Перед нами славный город Ростов. И наша задача взять его! Этим мы укрепим Добровольческую армию генерала Корнилова. Я собрал вас узким кругом для обсуждения плана наступательной операции. Прошу вас высказываться.

–Сил у нас мало, господин полковник, – высказался Антон Василевич Туркул. – Выступая, мы имели твердую надежду, что по пути к нам присоединятся люди заинтересованные в спасении Родины. Но, – Трукул развел руками, – за время похода к нам присоединились около двух сотен бойцов. Наши силы ныне насчитывают немногим больше тысячи солдат. Назвать это бригадой трудно. В наших полках на момент начала похода было не больше батальона. Мы рассчитывали на подъем патриотизма. Но поступления в живой силе незначительны! Хочу спросить – можно ли с такими силами взять Ростов?