Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны

– Я слышал, вы с ним завтра едете? – прапорщик кивнул в сторону Веселинова.

– Вместе, но в разные стороны…

– Спокойно там, ты не переживай, – подбодрил Бурбеза. – Месяц назад в пещере ящики нашли… Автоматы, рожки… А так всё спокойно. Не ходит никто по той дороге. Там ведь крюк большой получается. Это нашим на Ханкале галочку хочется поставить – мол, прошли, прочесали. Вот и гоняют. Всё пройдет как по маслу…

Прапорщик разлил по кружкам чай.

– Сахара сколько тебе? – спросил он.

– Ложку.

– А я четыре насыпаю, – ухмыляясь, Бурбеза действительно отмерил себе полные четыре ложки. – Говорят, дураки и сироты много сахара в чай сыплют. Дураки – по глупости, а сироты – чтобы жизнь горькой не казалась.

Из угла подвала, где играли в карты, опять понеслась ругань.

– Что ж за кочан-то у тебя, а, лейтенант? Я ж тебе объяснял сто раз уже: не можешь ты ходить с туза! Не можешь! – поучал Веселинов.

Компания затихла, все сообща что-то высчитывали, а затем вновь приступили к раздаче карт. Недовольное шипение капитана периодически нарушало ход игры…

Постепенно разговор за карточным столом перешел на темы повседневной армейской жизни.

– Что творится, что творится… Очистим район, а завтра там опять дым коромыслом. Отбомбят высоту, костьми народ ложится – опять откат! И через месяц снова ее брать? Зубами вгрызаться в землю? – горячился Веселинов. – Да на кой черт? Никакой логики! Никакой! На хрена нам это всё, спрашивается…

– Так это на любой войне, Петрович! Война видна с высоты, с генеральского места. Когда в окопе сидишь – ни хрена не видно.

– Ты-то откуда знаешь? Ты на скольких войнах уже побывал?.. Во трепло! – ворчал Веселинов.

Группа капитана Рябцевавысадилась из БТРов еще в темноте. Светало медленно. До намеченной точки оставалось больше двух километров, но едва машины подошли к реке, как дорога исчезла под снежным покровом. Впрочем, чернотроп давно был разворочен танками по всему берегу, и дорожные колеи до снегопадов просматривались не намного лучше. Река бурлила, взявшись коркой льда лишь у обрывистых берегов. Ночной мороз, на рассвете обжигавший лица и уши, чувствовался не так сильно, как при езде. До ущелья, скрытого за лесными гривами, продвигаться теперь предстояло пешим маршем.

Именно на этой петляющей вдоль леса проселочной дороге в праздники заметили неизвестных. Кроме того, поступали сведения, что с декабря в район зачастили те, кому приходилось зимовать в горах. А зачастили – значит, прокладывали новые непристрелянные маршруты из предгорий к равнине.

Группе капитана Рябцева надлежало осмотреть прилежащую местность. Поскольку подразделение насчитывало всего шестнадцать человек, при обнаружении признаков присутствия противника капитану было приказано сразу же вызвать поддержку и, всячески избегая боевого контакта, ждать. Никакой самодеятельности. При подходе поддержки, как по земле, так и с воздуха, группу предполагалось эвакуировать. В бой предстояло вступать другим частям. Вторая рейдовая группа усиленного состава, которой командовал капитан Веселинов, высадилась ближе к Аргунскому ущелью, севернее, и продвигалась навстречу группе Рябцева…

БТРы развернулись и вскоре исчезли в синеющей седловине гор. Тишина, воцарившаяся над заснеженной целиной, настораживала. На лицах читалась сосредоточенность. Капитан Рябцев приказал не рассеиваться, держаться на близком расстоянии друг от друга. Заодно напомнил, что операция проводится в Рождество, поэтому просил проявлять двойную осмотрительность.

Укачанное однообразной ездой подразделение месило ногами снег. Стараясь накуриться впрок, все как один дымили.

– Бронежилеты все надели? – обратился капитан к воинству. – Дивеев, ну-ка, показывай, что у тебя там на животе болтается!..

Ефрейтор Дивеев запустил окурком в снег, расстегнул на груди маскхалат и, похлопав себя по бронежилету, двинул вдоль обочины дороги, по колено увязая в снегу.

Сапер Анохин, за ним новенький из-под Пскова, Глеб Коновалов, успевший нажить себе кличку «Глыба» за богатырское телосложение, последовали примеру ефрейтора. Группа разбилась на две цепочки. Рябцев возглавил первую.

Снег под ногами поскрипывал картофельным крахмалом. После грязной разбитой дороги, после оставленных позади развороченных снарядами придорожных селений зимняя природа ослепляла своей девственной чистотой. Попадались цепочки заячьих следов. Некоторые были совсем свежими. Следы петляли вокруг дороги, как будто за зайцами кто-то гнался. И чем ближе к ущелью, тем следов становилось больше…