Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны

Насчет светлого будущего, которое будто бы ожидает дочь после академии, Николай не строил больших иллюзий. Пару раз съездить за границу с труппой Мариинки, поскольку детвору возили на гастроли, попорхать мотыльком по сцене, пролететь перед кордебалетом в костюме ангела с крылышками, а потом наконец получить вожделенный диплом всемирно известной балетной школы… – только наивный мог верить, что с этого начинают в балете настоящую карьеру. Стать профессиональной балериной – этого мало. Прокормиться любимым делом – разве многим это удалось? Коррумпированность балетной среды и подковерные интриги ломали судьбы сотен таких, как Феврония. И где они теперь, все эти несостоявшиеся звезды? Разлетелись по миру? Замуж повыходили за иностранцев? Учат детей гимнастике в спортзалах? Разве хотел он такой судьбы для своей единственной дочери?

Нина же смотрела на всё сквозь розовые очки. С каким-то маниакальным упорством она верила в счастливое и безоблачное будущее Февронии, как верят в ту самую счастливую звезду, которой никто и никогда в общем-то не видел – полагаясь на удачу и везение, да и на извечное русское авось. Вот где спасение!

Чем было объяснить столь безрассудное отношение к столь важным вещам? Врожденным инфантилизмом? Скорее, просто слепотой, как говорил себе Николай, но слепотой особого рода, приобретаемой сознательно: иногда она необходима человеку для оправдания собственного нежелания видеть проблемы и решать их. Слепота скрашивает жизнь. Так проще, не так тошно от всего, что происходит в семье, в стране, в мире. Это спасает, но лишь до тех пор, пока не возникает необходимость расхлебывать заварившуюся за время пребывания в анабиозе кашу. И вот тогда такому добровольному слепцу достается, как правило, самая большая ложка…

Ровно за день до поселения Ласло на Солянке Николаю выпало новое испытание. Грабе пригласил их на ужин во французский ресторан, находившийся на Воздвиженке, по соседству с адвокатской конторой, где уже который день велись очередные переговоры. В тот вечер ехать никуда не хотелось, но Нина вдруг настояла, ее потянуло развеяться… Уже одетый, Николай влетел в ванную, чтобы поторопить ее, и застал ее за странным занятием. Он даже не сразу понял, в чем дело.

Всё еще полуодетая, Нина сидела на бортике ванны, держа в руках белый лист бумаги с какой-то пудрой.

Мелькнула мысль: лекарство, допотопный стрептоцид, которым он и сам пользовался по старинке, когда мучил стоматит и не помогали другие, более «продвинутые» средства. Аккуратно сложив листок, Нина убрала его в косметичку. Тут до Николая и дошло.

– Что это? – спросил он, боясь поверить увиденному и всё еще надеясь на безобидность происходящего.

– Сколько раз просила стучаться, – процедила жена сквозь зубы.

– Я спрашиваю, что было у тебя в руках?

– Ох, Коля, только не корчи из себя идиота…

Теперь он понимал, почему ноздри у нее иногда бывали красноватыми, почему от вопросов, не простужена ли она, Нина с раздражением отмахивалась, списывая всё на сезонную аллергию. Воспаление над верхней губой, которое легко было спутать с чуть размазанной помадой, ей даже шло, в выражении лица появлялось что-то трогательное и беззащитное. А шепелявость, появлявшаяся у нее по вечерам… Язык немел от кокаина? То же самое у некоторых происходит с перепоя…

В тот вечер они так никуда и не попали. Конца не было выяснениям отношений. Нина уверяла, что кокаин завалялся в ее сумке случайно. Как можно поверить в такую случайность? Николай продолжал настаивать. Шаг за шагом сдавая позиции, Нина призналась, что порошок попал к ней не в первый раз. Но больше всего его выбивал из колеи сам тон объяснений. До чего, мол, не докатишься от скуки и уныния! В теплом, мерзком, опостылевшем болоте, в которое превратилась ее жизнь, она, несчастная, увязает день ото дня всё глубже, и жить так дальше не может и не хочет.

На вопросы, откуда взялся порошок и как давно это продолжается, Нина раздраженно бросила:

– Да его же где угодно можно купить! По всей Москве продается. Какой же ты наивный, ей-богу, просто сил нет.

– И почем это добро?

– Дорого, но не очень.

Она как будто издевалась над ним.

– Какую дозу ты принимаешь?

– Одну десятую.

– Одну десятую чего?

– Грамма.

– Ты что, взвешиваешь?

– Послушай, какой же ты… Ну, что ты хочешь?

Отправлять жену прямиком в клинику для наркоманов? На обследование? На лечение? Принудительно? Уговорами?.. Об одном из таких заведений в Подмосковье он уже был наслышан, адресок предлагали родственнику компаньона Гусева, который пытался вытащить из ямы племянника, комиссованного из армии. Николай просил Нину опомниться, подумать о своем здоровье, о дочери, о больной матери…