Николай Шахмагонов: Сталин в битве за Москву

Но это мировое зло было выпестовано и вооружено лицемерным Западом достаточно хорошо. Никогда бы Германия сама в столь кратчайшие сроки не смогла воссоздать мощную промышленность после Версальского дипломатического разгрома. И лишь тогда, когда Гитлер стал проглатывать без всякого труда одну за другой странно «непротивляющиеся злу силой» европейские страны, Запад спохватился и понял, что только Россия способна укротить это зло. Но Запад спохватился, когда сделать это было уже очень и очень нелегко.

И вот зарвавшийся враг лез напролом вглубь Державы, которая служила миру во всём мире самим своим существованием…

Уже обнесли крестным ходом Казанскую икону Божьей Матери вокруг Ленинграда, уже облетел с нею вокруг Москвы Александр Голованов, а немцы всё лезли и лезли на город, несмотря на потери, и, казалось, не было конца их полчищам. Красная армия громила одни дивизии, но на смену им приходили другие.

Решительное наступление, начатое гитлеровским командованием 16 ноября, продолжалось. Враг вводил в бой всё новые и новые резервы, хотя, судя по докладам разведки, они уже не были свежими и полнокровными, как ещё сравнительно недавно. Было ясно, что их спешно снимают с других, менее важных участков советско-германского фронта, что их присылают с других театров военных действий, в том числе и из Африки. Напряжение жесточайшей борьбы не только не ослабевало, а по мере приближения гитлеровцев к сердцу России нарастало с каждым днём.

Уже отслужили молебен в открытом во Владимире Успенском соборе перед главною святынею Русской земли – иконой Божьей Матери, именуемой «Владимирская». Сколько раз эта святыня спасала Русскую землю! Но Сталин знал, что русский народ прогневал Всемогущего Бога как никогда прежде.

Отступление от Бога, от веры, от помазанника Божьего не могло быть прощено лишь по одним молитвам, тем более молилась теперь далеко не вся Россия. Это не то что в 1395 году, во время нашествия несметных полчищ Тамерлана. Тогда Русь, ещё не вовсе оправившаяся от победоносной для русского оружия, но кровопролитной Куликовской битвы, смогла собрать лишь небольшую дружину. С дружиною этой вышел к Коломне навстречу Тамерлану, многократно превосходящему числом войск, великий князь московский Василий Дмитриевич, сын Дмитрия Донского, ушедшего в мир иной в 1389 году.

Василий Дмитриевич объявил: «Мёртвые сраму не имут!» Трудно было рассчитывать на победу. И тогда его мать, вдовствующая великая княгиня Евдокия Дмитриевна, настояла на том, чтобы Владимирская икона Божьей Матери была взята из Успенского собора во Владимире, построенного святым благоверным князем Андреем Боголюбским, и перенесена крестным ходом в Москву. Вся Святая Русь истово молилась на пути святой иконы, повторяя: «Матерь Божья, спаси землю Русскую!» И Тамерлану был дан знак свыше, повинуясь которому он бежал с Русской земли, впервые в жизни своей не смея грабить, убивать, жечь, уводить в полон.

Теперь далеко не вся Россия помнила о Боге. Но Сталин о Боге помнил, а потому следовал тому, что говорили святые отцы. Помнил он и о том, что истинная вера мертва без праведных дел. И уж чья-чья, а его вера не была мертва. И не было в ту пору человека более деятельного, человека более ответственного, человека более спокойного и уверенного в победе, чем он – вождь, дарованный русскому народу после Приамурского земского собора 1922 года, на котором было принесено покаяние за отречение от царя. Истинно православные священники в грядущем назовут его богоданным России, но это случится позже. Пока же предстояло выполнить священное и многотрудное послушание – спасти Россию от врага и вернуть её на путь к Богу. Вся Россия молилась в годы войны.

Сталин часто молился по ночам в московских храмах, о чём есть множество свидетельств очевидцев, в частности в фильме Анны Москвиной «Бич Божий» рассказывается о посещении им храма Всех Святых на Соколе.

«В сорок первом году, как только началась война, моя мама работала уборщицей в храме Всех Святых у Сокола. И мы туда, девчонки, бегали, – рассказывает Шаповалова-Дмитриева. – А туда приезжал Сталин. А почему мы туда бегали, потому что, когда он выходил из метро, давал нам конфеты – подушечки, каждому в приготовленном пакете… Потом заходил в храм, отец Михаил тогда служил. Он старенький-старенький был, в субботу служил. В субботу служил панихиду о павших воинах, а потом служил молебен за живых воинов. Ну, все в храме были, конечно, в недоумении. Но Сталин проходил всегда так незаметно и старался, чтобы на него меньше обращали как бы внимания и служба проходила так, как положено. Никаких чтоб привилегий не было, чтобы люди как стояли около него, так и стояли… А уходил из храма, как обычно, уходил опять в метро. В церкви вёл как положено, ходил, прикладывался к святыням. Не уходил, пока не обойдёт всё. Канон был с левой стороны… там Семён Боголеп, прямо Пророчица, к Николаю-угоднику, к Казанской Божией Матери… Чтобы враг не прошёл в Москву, крестный ход был. И он шёл спокойно, свободно…как обычный прихожанин».