Даниил Веков - Крымская весна. «КВ-9» против танков Манштейна

Под Выборгом Верочка и встретила Великую Отечественную. Отступала к старой государственной границе, работала в госпитале у деревни Гарболово, не раз выезжала на передовую помогать с эвакуацией раненых. Во время одной из поездок, на возврате, ее полуторка попала под артиллерийский обстрел, снаряд разорвался буквально в метре от машины.

Грузовик перевернуло, раненые посыпались из кузова как горох. Верочку выбросило из кузова и накрыло следующим снарядом. И теперь уже ей самой потребовалась помощь – осколок попал в левый бок.

Она лежала в госпитале в Гарболове, а затем вместе с другими ранеными ее переправили в тыл, в Вологду. Где и пробыла до декабря 1941 года. Поправилась, встала на ноги. В связи с ранением ей дали кратковременный отпуск – повидаться с семьей.

Верочка приехала в Москву, но не узнала родной город: на улицах – растопыренные «ежи», на перекрестках – зенитные орудия, все грозно и мрачно. Окна заклеены крест-накрест газетной бумагой, воют сирены во время ночных налетов… Но люди были решительно настроены драться за любимую столицу…

В марте Верочка получила новое назначение – в 276-ю стрелковую дивизию, воевавшую в Крыму. И одновременно повышение по службе: возглавила медроту 316-го медсанбата. Под ее началом находилось более пятидесяти человек, в том числе – десяток врачей. Многие из которых были намного старше и опытнее ее…

Верочка активно взялась за дело – стояла у хирургического стола, проводила операции. Раненые ее просто обожали – за внимание и заботу. Несмотря на усталость и недосыпание (иногда приходилось работать по десять-двенадцать часов подряд), она находила время, чтобы подойти к каждому, поговорить, выслушать… Доброе слово лучше лекарств (которых, кстати, часто не хватало) помогало бойцам и командирам.

Но Верочка не переставала думать о Михаиле и в глубине души надеялась, что встретится с ним. И очень жалела, что была с ним не слишком правдива, не рассказала о своей любви. Не понимала тогда, что в жизни (тем более на войне!) надо ценить каждую минуту счастья, пользоваться каждым мигом… Сейчас она, конечно, вела бы себя совсем по-другому. Но что говорить – жизнь есть жизнь. И в ней случается всякое, и хорошее, и плохое. Но Верочка была почти уверена, что скоро увидит Михаила. Было у нее такое предчувствие…

Оперативная сводка Советского Информбюро за 6 мая 1942 года

Утреннее сообщение 6 мая

В течение ночи на 6 мая на фронте чего-либо существенного не произошло.

Вечернее сообщение 6 мая

В течение 6 мая на фронте ничего существенного не произошло.

По уточненным данным, за 4 мая уничтожено не 12 немецких самолетов, как об этом сообщалось ранее, а 14 немецких самолетов.

За 5 мая уничтожено 6 немецких самолетов. Наши потери – 5 самолетов.

Наш корабль в Баренцовом море потопил транспорт противника водоизмещением в 5000 тонн.

За 5 мая частями нашей авиации уничтожено или повреждено 2 немецких танка, 65 автомашин с войсками и грузами, 8 зенитно-пулеметных точек, взорван склад с боеприпасами, разбит железнодорожный состав, рассеяно и частью уничтожено до двух рот пехоты противника.

– Я, кажется, видел эту девушку, – неожиданно произнес воентех Василий Коровин, посмотрев на фотографию.

Он взял из рук Семенова карточку и уверенно кивнул:

– Да, точно! Она в 316-м медсанбате служила…

Михаил весь подался вперед – где?

– Помните, две недели назад я ездил в 124-й танковый? – начал рассказ Василий. – А 316-й медсанбат совсем рядом находится… Завернул в него, чтобы навестить друга, Витьку Малышева. Мы земляки, оба из Дмитрова, по соседству жили, в школе одной учились… Вместе и на войну пошли. А потом нас раскидало – он в 124-й танковый батальон попал, а я – в 39-ю бригаду. Витьку в начале марта серьезно ранили, осколок полбока разворотил. Ну, я и завернул по пути, надо же проведать товарища!

Коровин достал из коробки папиросу, не спеша закурил, снова посмотрел на карточку:

– Очень красивая! Точно она…

Михаил толкнул воентеха – давай, не тяни, рассказывай!

– Витька мне очень обрадовался, – продолжил Василий, – давно не виделись. Он мог уже сам ходить, правда, еле-еле, по шажочку. Вышли мы с ним из палатки на свежий воздух покурить… Я, само собой, предложил отметить встречу – захватил фляжку. Только сели за ящики, сделали по глотку, как на нас налетает какая-то девица. И давай орать: почему, мол, раненый не в палатке, ему перевязку надо делать! Строгая такая, сердитая! Я сначала хотел ее слегка послать – не мешай, сестричка, видишь же – друзья-товарищи встретились… Но потом увидел по «шпале» в петличках и решил не связываться: такая может сама послать, и куда подальше. В общем, друг пошел на перевязку, а я остался его ждать. Ну а затем мы все же выпили. И поговорили, само собой. Я спросил у него о врачихе, Витька рассказал: «Вера Александровна – хирург от Бога, наши на нее молятся: стольких уже спасла и выходила! Делает операции бережно, не так, как некоторые – чуть что, сразу руку или ногу под нож, и будешь потом оставшуюся жизнь инвалидом. Нет, старается по возможности сохранить…»