Даниил Веков - Крымская весна. «КВ-9» против танков Манштейна

При виде майора Дымова Стрелков вытянулся, остальные лейтенанты тоже подобрались. Дисциплина в армии – главное! Виктор Михайлович поприветствовал всех и отозвал Мишу в сторону – поговорить. Вкратце передал просьбу Ильясова и сказал, что теперь у ДШК будут постоянно дежурить они с Иваном. Раз уж так хорошо получается сбивать немецкие самолеты…

Стрелков привычно ответил: «Есть!»

– Кстати, а где Меньшов? – поинтересовался Дымов.

– Приятеля встретил, – ответил Михаил, – и пошел в теплушку чай пить. Но, как только тронемся, сразу обещался вернуться…

– Ладно, тогда ты – к пулемету.

Михаил одернул форму, развернулся и быстрым шагом направился к ДШК. Надо – значит надо, тем более что это в общих интересах.

Иван тем временем гонял чаи со своим приятелем – Петром Хромовым. И не просто приятелем, а земляком, почти что родным человеком – оба были из одной деревни. Встретились случайно, когда Меньшов шел вдоль состава. Только достал кисет, чтобы взять щепотку махорки, как услышал позади себя знакомый голос:

– Ванька, ты?

Обернулся – Петька! Они дружили с самого детства, вместе росли, играли, а позднее – вместе ухаживали за девушками. Жили по соседству, учились в одном классе, сидели, правда, за разными партами: Иван, как хорошист, всегда впереди, а Петька, как безнадежный троечник, – позади. Но это не мешало им дружить и участвовать в одних забавах. Не сказать, чтобы были неразлейвода, но – очень близкие приятели…

Жизнь после седьмого класса разлучила друзей: Иван остался в деревне, стал помощником тракториста, мечтал выучиться на механизатора, а Петьку родители отправили в районный центр, к родственникам – осваивать профессию каменщика. Раз учиться не желает и к сельскому труду интереса не проявляет, пусть приобретет городскую профессию. Строят сейчас много, работа для каменщика всегда найдется. Да и платят на стройках хорошо…

Они виделись редко, только по большим праздникам, когда Петр приезжал в родную деревню. Хромов сильно изменился – пообтерся в райцентре, стал разговаривать по-городскому, грамотно, культурно. И семечки на пол уже не сплевывал…

На него стали с интересом посматривать деревенские девушки – неплохая, в принципе, партия. Парень с профессией, прилично зарабатывает, чем не жених? Да из себя ничего – статный, ладный. Иван на его фоне выглядел замухрышкой – так и остался невзрачным, щуплым пареньком. Пока не попал в армию, где отъелся, раздался в плечах и вообще – очень возмужал.

Неожиданной встрече оба обрадовались, долго хлопали друг друга по спине и плечам, качали головами – надо же, где довелось увидеться. Далеко от дома… Выяснилось, что Петра мобилизовали в октябре 1941 года, и он тоже воевал на Ленинградском фронте – почти в тех же местах, что и Иван. Но их пути как-то не пересеклись…

После двух ранений и одной контузии Петра (уже, кстати, сержанта) направили в 51-ю армию, в 56-ю танковую бригаду, но заместителем командира мотострелкового взвода. Теперь будут сражаться вместе, в одном полку…

Хромов загнал своих подчиненных в теплушку и пригласил Ивана почаевничать – заварка и кипяток имелись. Меньшов с удовольствием согласился – есть о чем поговорить, о чем вспомнить. К тому же все равно пока стоим… И похоже, застряли часа на два-три, никак не меньше. Помимо пожара на станции, была еще одна причина для задержки: немецкая бомба разбила «стрелку», ремонтная бригада только-только приступила к ее восстановлению.

Залезли в теплушку, сели в уголок, чтобы никто не мешал, стали разговаривать. Бросили в железные кружки по щепотке заварки, налили кипятку – вот тебе и чай. Конечно, за встречу полагалось бы выпить, но нельзя – на жаре сразу будет заметно. А командиры у них строгие, учуют – влетит по полной. Да и позора не оберешься: какой пример для подчиненных? Нет, лучше потом, как-нибудь в другой раз… Тем более что за чаем разговор более неспешный и обстоятельный.

Иван редко получал письма из дома – сирота, отец и мать умерли. А дед с бабкой – малограмотные, едва подпись-закорючку ставить умели… Отец Ивана, Александр Меньшов, во время Империалистической служил в пехоте и единственный в их деревне (да и во всей округе) выбился в люди – получил чин прапорщика. Затем, уже в Гражданскую, стал подпоручиком. Воевал на стороне белых (так уж получилось), за что в 1920 году его расстреляли красные.

Не посмотрели, что из крестьян, из самого что ни на есть трудового народа, поставили к стенке. Вместе с другими офицерами… А за что? Только за то, что погоны на плечах… А ведь честно заработаны! Своей кровью, как и два солдатских «Георгия», что на груди. Но нет, расстреляли. Своего сына Александр Меньшов так и не увидел – родился позже, в начале 1920 года.