Николай Витем - Голод – хорошая приправа к пище

Ждал народ, что приход новой власти принесёт изменения, но что такие… не приведи Господь: руководить ими станут бандиты, востребованные новой властью!

– В связи с изменением административного и политического устройства на территории России, повлёкшее освобождение народа от коммунистов, и в соответствии с интересами Германии хождение советских денег на оккупированной территории прекращено. Расчётными денежными единицами становятся дойчмарки.

Крестьяне переглянулись: «У нас появятся деньги? Советская власть за работу в колхозе не платила, рассчитывалась трудоднями, неужели немецкая станет платить? А у кого остались рубли, куда их деть?»

Приказ, зачитанный комендантом, регулирующий поведение гражданского населения в оккупационной зоне и военных на оккупированной территории, слушали вполуха, – так всех поразило известие об отмене рублей.

Вот так – взяли и отменили? И Сталина не побоялись? Ох, нехорошее дело немцы затеяли. Аукнется им посягательство на советские деньги…. Сталин этого кощунства им не простит!

Старостой деревни выбрали бывшего заведующего животноводческим отделением колхоза Воротникова. Жену Романа Теплова Дарью, переназначили заведующей фермой, которая и в советское время исполняла эту же роль.

Иван и Валентин присоединились к братьям Тепловым и компанией направились к бургомистру. Зарегистрировались без особых проблем, назвав адрес проживания. Получили на руки формуляр на свободное передвижение в пределах Пещёрского и Вяземского районов. Помощь Оксаны Ивану не понадобилась.

Получив документ, Ваня перестал бояться и теперь беспрепятственно посещает подругу: старательно занимается любовными играми, отрабатывая зарплату, которая с изменением денежных знаков перестала иметь значение. С молчаливого согласия обоих разговор о деньгах не заводят, приняв во внимание сложившуюся ситуацию.

Фронт переместился под Ржев и Гжатск, ненадолго задержался возле Можайска и покатил к Москве без остановки, не встречая серьёзного сопротивления. Сполохи выстрелов в тёмное время суток на горизонте стали еле видны, звуки боёв ослабли.

Воочию увидев страшную немецкую машину разрушения, население деревни убедилось, что русским деньгам, и правда, пришёл конец, и они стали бесполезны. Оксана и Иван вздохнули облегчённо: Оксана – потому, что теперь можно не жалеть о потраченной на Ивана сумме; Иван – потому, что теперь нет смысла радоваться полученному за постель заработку, ему больше подходит роль играющего любителя.

Насытившись женщиной, ещё усерднее уделяет внимание пошиву обуви. Вспомнив о деньгах, улыбается, решив: «Поскольку судьба – индейка, а у индейки мясо тоже неплохое, деньги сохраню, пусть останутся памятью о приключении».

Вышел Иван по малому делу. Собрался было завернуть за угол, но остановился, услышав голос Глаши: «Иван, закончишь дело, подойди ко мне».

Справив нужду в огороде, подошёл к соседке, стоя́щей возле калитки, поинтересовался:

– Что случилось?

– Хочу прогуляться до полей, но одна боюсь, не проводишь?

Хотел Иван спросить: «А что Валентин?», – но вовремя прикусил язык. До кромки полей шли, не перебросившись словом. На повороте вправо, где тропинка огибает небольшой лесок, Глаша остановилась и, глядя на него в упор, спросила:

– Я слышала твой разговор с Валентином: ты хотел побыть со мной наедине?

– Иди за мной! – без объяснений Иван взял женщину за руку, подвёл к толстому стволу берёзы, развернул спиной к себе и шустро принялся снимать с неё теплые панталоны.

На славу потрудившись над телом Глаши, постоял, отдышался и похвалил:

– Сладкая ты, а досталась недотёпе.

– Не завидуй ему, ты тоже не будешь в накладе, – пообещала Глаша и, от души чмокнув в щеку, попросила: – Меня не провожай. Увидят, донесут Валентину, и останусь я без мужчины. Захочешь меня – длинный шест, что стоит возле задней стены вашего дома, наклони в сторону моего огорода и приходи сюда. Договоримся, где будем встречаться без помех. Скоро начнутся дожди…

В закуток Ивана пришли братья. Помявшись, Роман предложил Андрею:

– Говори ты.

– Почему я?

– Потому что я попросил!

– Ну, хорошо!

Пока они переговаривались, Иван переводил взгляд с одного брата на другого, не понимая смысла их слов, ожидая пояснения.

– Мы посовещались и пришли к единому мнению, что за труд тебе полагается плата. Ты обул наших детей, чинишь нашу рваную обувь, тратишь время на нас, и мы перед тобой в долгу. У нас есть деньги… Советские, настоящие. Роман, давай!