Богдан Сушинский - Власов - восхождение на эшафот

– Фрау Биленберг, мне очень хотелось бы переговорить с вами с глазу на глаз. Буквально несколько минут.

– Но я сейчас занята, – спокойно ответила Хейди, улыбаясь Вольке. – Вы же видите.

– Это связано с моим отъездом в Берлин.

– Тем более, – процедила вдова.

– Кто это такой? – тут же побагровел штандартенфюрер. – Судя по произношению, это или поляк или чех.

– Русский.

– Русский?! – подхватился штандартенфюрер, набыченно глядя на Андрея. – Только его здесь не хватало! Что ему нужно в санатории СС?

– Это не просто русский, он еще и генерал.

– А мне плевать на то, что он был генералом. Теперь он пленный. И место ему – в лагере.

– Но это генерал Власов, – только теперь Андрей почувствовал, что Хейди развеяла маску злорадного безразличия и слегка обеспокоилась. В любом случае, ей не хотелось, чтобы штандартенфюрер ушел от нее в ненависти. – Тот самый генерал, который создает русскую армию.

– Русскую? – располневшая шея тучного полковника побагровела, как раскаленная гильза. – Он… создает русскую армию?!

– Да нет же, господин Вольке, генерал Власов и его солдаты служат Германии.

Командарм не сомневался, что штандартенфюрер давно понял, кто перед ним, но продолжает амбициозно ломать комедию.

– Генералы, которые служат Германии, носят знаки различия вермахта! – жестко парировал штандартенфюрер. – В том числе и русские генералы. Мне это известно. А этот ходит, как обозный вольнонаемный или какой-нибудь хиви [65]из захудалого тылового артдивизиона.

По тому, как резко отреагировал Вольке на этот аргумент Хейди, Власов видел, что полковник не только прекрасно понял, с кем имеет дело, но и давно осведомлен о том, что Власов упорно отказывается надеть мундир немецкого генерала.

– Перед вами генерал-лейтенант, – задело теперь уже и Власова. – Который присягал фюреру так же, как и вы. И будьте добры соблюдать субординацию.

Приземистый штандартенфюрер едва достигал груди Власова, он даже приподнимался на носках, чтобы показаться чуть повыше, хотя мысленно все еще господствовал над русским. Он подступил поближе к нему и, задрав голову, вызывающе смотрел на генерала, недвусмысленно прощупывая при этом пальцами кобуру.

– У гестапо, господин русский генерал, собственная субординация, позволяющая даже рядовому СС стрелять в любого русского, вплоть до маршала. Какое безобразие, что до сих пор вас об этом не уведомили!

– Успокойтесь, успокойтесь, штандартенфюрер, – поняла Хейди, что стычка зашла слишком далеко. – Кроме всего прочего, этот генерал – мой жених. Только вчера мы помолвились.

Вольке взглянул на Хейди так, словно ему вдруг явилась дева Мария – обнаженная и в совершенно нетрезвом виде.

А ведь еще несколько мгновений назад штандартенфюрер смотрел на нее умиленно-влюбленными глазами. Не только затерявшийся в горной долине санаторий, но и сама эта женщина казались ему символами уже послевоенной, респектабельной жизни, немецкой мечты. И вдруг…

– Этот русский, – вмиг сорвавшимся голосом молвил он, – стал вашим, вдовы офицера СС, женихом?!

– Что вас смущает, господин Вольке?

– Но ведь вы же!..

– Если вы решились поздравить меня, штандартенфюрер, то делайте это менее эмоционально.

– Считаете, что в Германии найдется хотя бы один офицер, а тем более офицер СС, который решится поздравить вас с этим, – кивнул Вольке своей непомерно большой головой в сторону Власова, – выбором?!

В этой ситуации Хейди держалась прекрасно. Она достала из стола зеркальце, кокетливо посмотрелась в него и великосветски повела плечами:

– К вашему сведению, штандартенфюрер, в течение последних дней я только и делаю, что принимаю поздравления. Причем одним из первых поздравил рейхсфюрер СС Гиммлер.

– Рейхсфюрер?! – астматически выдохнул Вольке. – Этого не может быть!

Она сочувственно взглянула на Вольке и еще более внушительно продолжила:

– Времена пошли такие, господин штандартенфюрер, что теперь многое может быть, а главное, со всяким может случиться. Поэтому не нагнетайте ненужные страсти. Тем более что вы прекрасно знаете, где и в качестве кого служит мой брат. Или, может быть, вам напомнить? – спросила начальница санатория все тем же спокойным, уравновешенным тоном. И все же в голосе ее появились какие-то угрожающие нотки.

Напоминать Вольке не пришлось, поскольку в этом не было необходимости. Хейди и так никому не позволяла забывать, что брат ее служит в канцелярии Гиммлера. Хотя о том, что сам Гиммлер тоже является не только родственником, но и другом их семьи, ее личным покровителем, – позволяла себе говорить, как теперь понимал Власов, крайне редко.