Богдан Сушинский - Власов - восхождение на эшафот

– А если я предпочту остаться со своей «баб-пфьонкой Форотофой»? – спросил Андрей, тоже поднимаясь. – Что тогда вы скажете своим Биленбергам, происходящим от грюнвальдских рыцарей?

С минуту Хейди молча ступала по тропинке впереди него. Казалось, она занята только тем, чтобы внимательно смотрела себе под ноги, и вообще, передвигалась с такой роковой нерешительностью, словно пребывала на заминированном поле.

– Тогда я, очевидно, буду чувствовать себя столь же неловко, как вы сейчас. С той только разницей, что судьей вашей неловкости являюсь я одна, а судьей моей – окажется добрая половина командного состава войск СС, всех, кто знал и знает меня, моего мужа, весь наш род.

Власов уважительно и в то же время виновато помолчал. Это он, для немцев – человек без рода-племени, мог не волноваться за свою репутацию несостоявшегося жениха. У Хейди все выглядело намного сложнее.

Едва Берия освежил в памяти все, что было связано с «делом коминтерновцев», и вернул эту папку в сейф, как на столе его ожил телефон. Тот самый, «сталинский», прямой.

– Как считаешь, Лаврентий, теперь он… – сделал вождь многозначительную паузу после этого местоимения, – готов будет к важному для нас обоих обсуждению?

«А вот тебе и расшифровка того самого, сказанного вождем „про себя“!» – воинственно улыбнулся Берия, как улыбался всякий раз, когда самоутверждался в своей склонности к предвидению.

– И чтобы готов был, как тогда, во Львове?..

Сталин покряхтел в телефонную, попыхтел своей курительной трубкой и лишь после этого многозначительно подтвердил:

– Как тогда.

– Но тогда мы ничего не теряли, поскольку речь шла о территориях, которые отходили к нам. Вопрос заключался лишь в том, какие именно земли.

– Встречу готовил ты, Лаврентий.

– У меня на столе как раз лежит папка, в которой…

– Знаю, – прервал его Сталин.

– Немцы потребуют Прибалтику и попытаются установить свой «Восточный вал» по Днепру, – сказал Берия, улавливая, чего именно ждет от него Верховный. – Если учесть, что они все еще мечтают о «Восточном вале» по Волге, от Астрахани до Архангельска, то…

– Волги им не видать! – отрубил Верховный.

– И не увидят, это понятно, – по-грузински ответил Берия, нарушая, таким образом, давно заведенное правило их общения, согласно которому первым на грузинский всегда переходил Сталин.

– Внимательно прочти то, первое, мое письмо, – по-русски проговорил Сталин, снимая, таким образом, налет земляческой доверительности, которым всегда сопровождался их переход на язык предков.

Лаврентий понял, что речь идет о том, первом, письме вождя, адресованном послу Германии в СССР Вернеру фон дер Шуленбургу, через которого, собственно, и проходила переписка с фюрером. Ни одного письма, адресованного самому Гитлеру, вождь после себя так и не оставил.

– Только вместо Львова нам теперь стоит предложить фюреру встречу в Ленинграде?

– В осажденном… Ленинграде? – переспросил Сталин и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Берия знал, что при общении с вождем всегда нужно быть внимательным к интонациям и прочим нюансам его речи, а главное, стараться ничего не уточнять. Впрочем, Лаврентий был уверен, что угадал намерение Сталина. Тот готов был предложить фюреру встречу в Ленинграде, но уже после того, как город будет деблокирован. «Так, может быть, – размышлял Берия, – появление на Волховском фронте „спасителя Москвы“ Власова немцам как раз и следует воспринимать как угрозу деблокации, которая приведет к окружению значительной части войск группы „Север“, а значит, и к огромным потерям?! Тем более что прибудет он под Волхов в сопровождении целой плеяды военно-государственных деятелей».

Теперь на столе перед Берией лежала папка под тем же грифом «И.С.», в котором было закодировано сразу два значения – инициалы вождя, с которым были связаны материалы папки, и определение: «Исключительно секретно». Только под еще более лаконичным названием – «Львов». Ну а почему вождь обращал внимание именно на это письмо, Берия догадался сразу, как только перечитал его: «Послу Германии в СССР графу Вернеру фон дер Шуленбургу. Я принципиально согласен встретиться с господином Адольфом Гитлером. Неизменно буду рад этой встрече. Организацию встречи я поручил своему наркому внутренних дел тов. Берия. С уважением И. Сталин» [62].

То, что организацию встречи Верховный вновь поручает ему, Лаврентий понял. Однако понял и то, что вождь хочет, чтобы инициатива проведения такой встречи якобы исходила от него, Берии, и, возможно, еще от кого-то из членов Государственного Комитета Обороны и членов Политбюро. В таком случае Сталин всего лишь вынужден будет «прыслушаться к авторытэтному мнэнию группы таварищей».