Богдан Сушинский - Власов - восхождение на эшафот

– Так, может, ограничимся одной атакой? Ведь как только мои бойцы окажутся в тридцати метрах от моста, они тут же попадут не только под фронтальный, но и под сильный фланговый пулеметный огонь.

– Попадут, естественно, – признал его правоту командарм, не отрываясь от бинокля. – Однако без второй, а может быть, и третьей атаки не обойтись. Немцы все еще пребывают под впечатлением от прекрасных действий отряда полковника Сахарова в районе города Шведта, от напористости и храбрости его солдат.

– Да уж, он, дурак, постарался… – процедил Буняченко.

– Почему «дурак»? Он действовал, как подобает русскому офицеру, который сражается за свободу России. Если бы отряд Сахарова не продемонстрировал такое мужество и не вызвал такую реакцию немецкого командования, нам вряд ли разрешили бы создавать нашу РОА.

Генералы еще раз прошлись окулярами биноклей по позициям красноармейцев, помолчали, покурили…

– Так все же, какими силами вы намерены штурмовать эти укрепления, господин комдив? – до жесткости официально обратился к Буняченко командарм.

– Значит, считаете, что на сей раз без атак не обойтись? – все еще на что-то рассчитывал Хитрый махновец.

– Мы это уже выяснили, Сергей Кузьмич, – оглянулся Власов на присутствовавших при этом разговоре немцев. – Поэтому хватит прений. Доложите, как намерены формировать штурмовой отряд.

– Предполагаю составить его из двух батальонов, по одному из второго и третьего пехотных полков. А действовать они будут при поддержке артиллерийского полка и противотанкового дивизиона, значительная часть которого состоит из фаустпатронников.

– Вот это уже разговор, – кивнул командарм.

– А разве остальные силы дивизии задействовать в этих штурмах вы не собираетесь? – насторожился полковник, прибывший сюда из штаба генерала Буссе.

– Мы возьмем предмостное укрепление этими силами, – заверил его Буняченко. – Другие не понадобятся. Первая атака – завтра на рассвете, после основательного артналета.

– Значит, штурмуете силами двух батальонов? – тут же вмешался в их разговор командарм, чтобы оградить Буняченко от нападок. – Одобряю, одобряю.

– Как вы понимаете, – притишил голос комдив, – основу этих батальонов составляют люди из бывшей «бригады Каминского».

– Именно это я и предположил, – согласно кивнул Власов. – Предвижу, что шансов на успех у вас, генерал, нет, но атаковать надо: таков приказ.

Власов помнил, с каким нежеланием и даже отвращением Буняченко подчинился распоряжению рейхсфюрера СС Гиммлера относительно того, чтобы передать в его формирующуюся дивизию остатки этой бригады, бойцы которой в августе сорок четвертого кроваво отличились во время подавления Варшавского восстания. Их зверству поражались не только поляки, но и немцы. Комбрига Каминского эсэсовцы расстреляли, часть его бригады отправили в лагеря, но при этом они помнили, что именно каминцы взяли на себя самую грязную работу по подавлению польского восстания в одном из варшавских районов.

Вот почему, как только встал вопрос о судьбе остальной части бригады, которая все еще оставалась вооруженной и представляла опасность для всех – и для армии, и для гражданского населения, Гиммлера вдруг осенило. Зачем зря губить это человеческий материал, если можно передать его РОА? Пусть там русские сами разбираются с этими оголтелыми убийцами, все еще расквартированными в Польше. Это исходя из его директивы «каминцев» погрузили в вагоны и отправили в Мюнзинген.

Когда эта масса вооруженного люда высыпала на перрон, вместе с награбленным барахлом и пьяными женщинами, комдив умиленно ухмыльнулся. Он помнил, что в РОА его прозвали «Хитрым махновцем», так вот, с этой ордой он, армейский генерал, и в самом деле почувствует себя «батьком Махно».

– Что, – ехидно поинтересовался он у подполковника и двух капитанов СС, сопровождавших эту ораву, – решили сплавить Буняченку все то дерьмо, с которым сами справиться уже не в силах?!

– С куда большим удовольствием подал бы этот эшелон прямо к крематорию, – процедил оберштурмбаннфюрер СС. – Просто не мог нарушить приказ рейхсфюрера.

И первое, что сделал Буняченко, это приказал своим бойцам, окружившим эшелон, удалить из полувоенизированной банды женщин, изъять все спиртное и поснимать лишние часы – некоторые офицеры носили на руках по пять-шесть штук, – как очевидные последствия грабежа. Теперь ему представилась возможность испытать это воинство «на вшивость», а заодно избавиться от какого-то количества дивизионных разгильдяев.