Алибала Магеррамзаде - АМИН

Дядя Яков после рассказа о книге спросил Барона:

– Барон, французы покорили вершину Аннапурны, декламируя стихи, а ты как, знаешь какие-нибудь стихи?

Как ни старался Барон поменять тему разговора, это ему не удалось. Салмас тоже не уснул. Он сказал:

– Я знаю несколько стихов, рассказать?

Даже вмешательство Салмаса не спасло Барона. Дядя Яков ответил:

– Я не к тебе обращаюсь, меня Барон интересует.

Барон, оказавшийся в безвыходном положении, начал выкручиваться:

– Кто сказал, что не знаю? Разве в школе не проходили?

Дядя Яков расхохотался:

– Про школьника и про серого козлика стихи не в счёт.

Он своими ограничениями Барона загнал в тупик. А Барон в ответ:

сказал и умолк.

Дядя Яков не угомонился:

– Ты что, Барон, мы же не дети, всё это мы проходили ещё в первом классе, из книги «Азбука» наизусть учили. Если ты в нашем посёлке спросишь, тебе любой мальчик эти строки наизусть прочитает. А ты взрослый, больше никаких стихов не знаешь?

Барон молчал. В тишине был слышен только шум водопада. Неловкое положение Барона доставляло Мардану удовольствие. Дядя Яков начал сам стихи читать. Голос его звучал то громко, то тихо; он до такой степени увлёкся, что иногда совсем переходил на шёпот. Вдобавок спальный мешок поглощал звуки – Мардану не всё хорошо слышно было. Только было ясно, что стихи посвящены Губе:

Салмас заговорил. Снова вмешался в разговор, спросил, кто автор стихов. Дядя Яков сказал:

– Стихи Рашбиля Захарьяева, он из наших горских евреев. Был журналистом, работал в местной газете «Ша-фаг». Его статьи печатались в Баку, Москве. Сочинял лирические стихи. Был очень талантливым. Смерть рано вырвала его из наших рядов.

У дяди Якова паузы особенные. Рассказывает суть дела, помолчит, а после паузы ещё что-нибудь добавит:

– Рашбиль родился в тридцать девятом году – и прожил тридцать девять лет…

Спальный мешок, бесспорно, лучше предохраняет от холода, чем обычное одеяло, и амортизация хорошая, как матрац мягкий. Ещё в Москве инструктор объяснил, что спальные мешки изготавливаются из натуральной шерсти, пуха гуся или из синтетики. Интересно, этот мешок из какого материала?

Ещё инструктор подсказал, что под мешок надо подложить коврик или палас. А Мардану ничего не дали, чтобы подложить. Видимо, дядя Яков с товарищами сами не спят, потому и не позаботились о коврике, паласе.

А может, из-за того, что палас не был подложен, в мешке не так тепло было.

Инструктор ещё сказал, что в экстремальных условиях мешки от силы шесть часов могут защищать человека от холода. А вдруг и они попадут в такую экстремальную ситуацию? А если товарищи уйдут, а ему придётся подождать их, если не сможет с ними идти, тогда в мешке сумеет ли выдержать столько времени?

Дядя Яков снова начал обсуждать книгу, которую Мардан ему подарил. Он привёл несколько цитат, похожих на афоризмы:

Если человек идёт на восхождение, он должен бороться со всеми невзгодами, не ломаться, добиться конечной цели. Тогда это будет победой не только над вершиной, но ещё и победой человека над самим собой. Утверждение того, что он все сумеет.

Рождённое пламя никогда не угаснет.

Вершина остаётся вершиной, пока ты её не покоришь… Как только ты сумеешь её покорить, она для тебя становится обычной горой. И в жизни всегда так: цель, пока её не преодолеешь, остаётся целью.

Дядя Яков, подтверждая прочитанные в книге слова, сказал:

– Шахдаг для тебя с Салмасом, для меня уже не вершина, а просто гора, а для Мардана – вершина.

– Яков, молчи ради всего на свете, а то товарищ альпинист узнает, что кроме четырёхтысячной вершины Шах-дага есть ещё восьмитысячная вершина Аннапурны, на следующий же день пристанет: давайте и на ту вершину поднимемся.

Сколько злости, сколько мстительности у Барона! Интересно, где Мардан наступил ему на хвост, что тот его так ненавидит?

Внутри мешка холод и влага чувствовались ещё больше. После четырёхчасового интенсивного движения тело онемело, чувствовались судороги. Несмотря на всё это, внутри мешка в таких случаях было надёжнее, в смысле – остаться в живых. Теперь для Мардана самым нежеланным было предложение дяди Якова: «Вставайте, в путь, в дорогу». Для него каждая минута, секунда отдыха были ценны.