Андрей Шульга - Авантюра «Крым»

–Увы, господин генерал, полное фиаско, в Новороссийске полная эвакуация. Деникин и его армия должны прибыть в Крым.

Слыщев досадно покачал головой в разные стороны.

Рогожин поднялся со своего места.

–Что прикажете доложить, Ваше Высокоблагородие, барону Врангелю?

Дверь резко отворилась. Вошел адъютант генерала, доложил:

–Телеграмма, господин генерал!

Слыщев небрежно бросил:

–Читайте, штабс капитан.

–Договоренность с союзниками не достигнута, часть их флота формально остается на рейде. Барон Врангель.

Глаза Рогожина расширились – он был заметно потрясен услышанным. Слыщев заметил его испуг:

–Что такое, милейший?

–Это предательство!

Слыщев рассмеялся:

–Это закономерность, дорогой Вы мой! Теперь вам придется замарать руки в крови. Потом и поговорим об убиенных вами, при случае, если таковой представится. Если Вас не убьют к этому времени. Барону передайте мое почтение и уважение. Я с ним. Не хочу бросать своих боевых товарищей и свою любимую подругу – смерть.

Генерал бросил уже трезвый взгляд на адъютанта:

–Что-то еще, Алеша?

–Вас просит аудиенции полковник Устюгов.

Генерал как ошпаренный поднялся из-за стола, надел мундир, застегнулся на все пуговицы.

–Как же! Помню этого бравого рубаку! Проси!

Повернулся к полковнику Рогожину:

– Что – то еще, полковник?

Рогожин вытянулся по струнке:

– Никак нет! Честь имею!

Как только колонна беженцев под охраной полковника Устюгова стала входить в Джанкой, Магомед обратился к Устюгову:

–Иван Алексеевич, дорогой!

Полковник удивился:

–Что случилось, Магомед?

– Разрешите на час оставить расположение отряда с бойцом Болобановой?

–Причина, князь? Или это сугубо личное?

Этот вопрос обескуражил горца – он даже изменился в лице.

– Как Вы могли подумать, Иван Алексеевич, я хочу поучить стрельбе бойца Болобанову.

–Хорошо, ровно час.

–Хорошо, ровно час. Найдешь нас при штабе. Пополним припасы – и тоже на марш.

Магомед усмехнулся.

–Есть!

Повернулся к Елизавете, ехавшей верхом на гнедом жеребце, скомандовал:

–За мной! Рысью!

Они оба взяли вправо, в сторону большого разрушенного дома в степи. Доехав спешились. Елизавета спросила по – военному:

– Что будем делать, Ваше Благородие?

Магомед смутился, но виду не подал – ответил резко и серьезно:

– Вы просили меня научить стрелять.

Елизавета усмехнулась:

–Из пистолета стрелять меня учили, и я выбиваю четыре из пяти. Я просила Вас, чтоб Вы меня научили стрелять как вы – сразу из двух пистолетов.

Магомед вытащил два нагана.

Что ж, боец Болобанова, тем лучше, что Вы умеете стрелять!

Он отдал ей оружие, подошел к стене, поднял с земли обуглившуюся головешку и нарисовал на стене четыре небольших мишени. Затем вернулся к Елизавете.

–Готова, боец Болобанова?

Она неожиданно спросила:

–А можно, когда мы наедине, чтобы Вы меня называли как-то коротко? Ну, например, боец Лиза. Так ведь удобно, правда?

Магомед подумал: «Лиза – как интересно звучит». Даже улыбнулся, оголив белые ровные зубы.

–Хорошо, мне нравится. Лиза, готовьтесь.

После часа тренировочной стрельбы Лиза с трудом залезла на своего коня. Организм был полностью обессилен. Гимнастерку можно было выжимать – она была насквозь мокрая от пота. В город они въехали молча. Неожиданно Магомед резко осадил коня. Лиза медленно подняла голову. Магомед рысью повел своего коня в тупиковую улочку слева. И только сейчас она заметила в глубине улочки, в тупике, у стены кучку мирных людей. Среди них были женщины, мужчины и совсем дети. Их взяли под прицел десять солдат. Нужно было быть совсем далеким от ужасов войны, чтобы не понять, что означала эта сцена. Магомед громко приказным тоном выкрикнул:

Прекратить! Отставить!

Расстрельным отрядом командовал толстый пьяный прапорщик.

Усталость мигом вылетела из всего тела Лизы. Она понимала, что сейчас могло произойти. Прапорщик, не обращая внимания на Магомеда, скомандовал:

–Товсь!

Это были последние слова, которые он сказал в этой жизни.

Прапорщик с дыркой между глаз упал на спину. Началась перестрелка, в которой Лиза приняла участие. Она пустила вход свой карабин, и ни на секунду не сомневалась в своих действиях. Через минуты две все было кончено – расстрельный отряд был уничтожен. Мирные жители, невредимые, разбежались. Их преследовал казачий разъезд, но когда Лиза из карабина пристрелила первого, кто вырвался их преследовать, они отстали, не решившись идти в степь, видимо, чтобы не напороться на засаду. Через полчаса после этого они остановились. Стало смеркаться. Спешились. Магомед подошел к ней вплотную. Она слышала его дыхание. Он буквально впился ей в губы. Ей это понравилось. Он поднял ее на руки и положил на мягкую траву, запах которой буквально пьянил. Или пьянил поцелуй? Она уже не понимала. Его, казавшиеся грубыми, руки были нежны. И, когда он вошел в нее, у нее не было ни отвращения, ни страха. Небольшой дискомфорт, который перешел в неописуемый экстаз наслаждения.