Станислав Шульга - Медный гвоздь

Он хотел подремать еще пару часов, но сквозняк из плохо прикрытого окна вытащил его из-под одеяла. Петр присел на кровати, покачал головой, оглядывая комнату мотеля. Рядом на столике лежал кожаный органайзер с документами, деньгами и кредитками, связка ключей и карта от комнаты с большим красивым брелком в виде бочонка пива. Надев джинсы и черную футболку, Петр босиком протопал в ванную. Одноразовая зубная щетка, пакет с таким же разовым туалетным набором, выглаженное белое полотенце. Он открыл кран с холодной водой.

За окном, в сырых утренних сумерках, северный ветер раскачивал старый сосновый лес.

Вчерашним вечером ветер приволок ливень. Сегодня небо было чисто, но холодные порывы принесли слабый запах гари. В двадцати километрах отсюда горели леса.

На стоянке, кроме его супервана, были припаркованы два спортивных Mitsubishi. Молодая пара голландцев приехала в этот придорожный кэмп на несколько минут позже него. Пока старик-хозяин в зеленом комбинезоне прокатывал платиновый Master-Card и записывал его в гостиничный лист, они целовались чуть поодаль, держа в руках раскрашенные граффити шлемы. Петр подошел к своему «Ирокезу» и оглядел борт. Вчера он думал срезать полкилометра и выехал на не обозначенную нигде грунтовку. Борт был заляпан грязью до дверной ручки. Тумбообразный дроид-механик сиротливо стоял у закрытой двери в гараж. Порыв ветра полоснул по лицу придорожной пылью. Петр провел пальцем по грязному борту и открыл дверь.

Ключ от комнаты с брелком в виде пивного бочонка он оставил висеть на стальном замке стоянки.

Трехосный «Ирокез» покатил в сторону выезда на трассу.

– Восемь один здесь, повторяю, восемь один здесь… Девятый корд здесь… Восемь один, восемь один… Ответьте… – Восемь один здесь, Марк, ты уже не спишь? – Я еще не сплю. Петя, в офисе сказали, что ты выкатываешься. – Correcto mundo, ка-девять… – Тогда когда ты снимешь свой рефлект из вахтового реестра? – Я думал, ты еще спишь, ка-девять. В соответствии с процедурой, в полдень… – Lucky fucker… – Стив, это ты? – Чьетыре три… Не есть хорошо, Петр, вахта заканчивается, ящик пива не ставить, водка не ставить – Сорок третий, что у тебя с переводчиком? – Я сам переводчик… – Ты сам не переводчик, ты дятел. Включи переводчик – Ка-девьять, Марк, что это был? – Ребята, хватит трепаться в эфире. Петр, я вычеркиваю тебя сейчас, у меня перегон был ночной, я поспать хочу… – Добро, Марк – Ньет, не добро…– Четыре три, чего тебе надо? – Carlsberg ему нужен, десять один здесь – Ооо…, нашего полку прибыло. – Восемь один, давай координаты… – Десять один, это ты, Леша, ты сейчас где? – Посмотри на монитор, восемь один, дистанция двадцать, иду параллельно. – Где планируешь быть вечером? – Ка-девять здесь, Петя, мы договорились. Ка-девять, конец связи…– Алексий, я хотьел бы… – Eight one is here. Who gives a shit what you wanted?…

Одиноко торчавшие дорожные знаки были похожи на пугала посреди незасеянного поля. Месяца через два-три здесь будет жарче, к побережью потянутся семейные трейлеры, серферы, туристические автобусы. Пока же двухполосная трасса была пустынна.

На девушке был длинный кожаный плащ, черный пуловер, темно-синие джинсы и сапоги на широких каблуках. «Копыта», ретро опять входит в моду. Обычного в этих случаях плаката в руках, на котором толстым фломастером небрежно писали следующую станцию назначения, не было. Девушка просто стояла на обочине, вытянув правую руку.

Когда Петр притормаживал, он думал, что берет на борт студентку лет двадцати двух-двадцати трех. Когда она села в машину, стало ясно, что ей еще нет двадцати. Агрессивный кожаный прикид и большая дорожная сумка с одной лямкой прибавляли ей лет пять-шесть. Рыжие волосы, темно-бордовые губы, очень бледное лицо, не подведенные голубые глаза. Уши были густо увешаны стальными кольцами, но этот плотный пирсинг был еще и маскировкой – по крайней мере три из более чем десятка колец были выходами имплантированных в мозг нейроадаптеров. Пока девушка взбиралась на кожаное сидение, Петр отключил Motorol’у.

– Фленсбург?

Он молча кивнул.

Девушка вытащила из кармана скомканную купюру в пятьдесят евро и кинула на бардачок. Не спрашивая разрешения, сняла плащ и бросила на заднее сиденье. Затем, порывшись в необъятных размеров мешке, извлекла отделанный по бокам темно-зеленным нефритом лэптоп. Почти антиквариат. Одна из первых моделей Гуччи, символ вторжения высокой моды в сферу компьютерного дизайна. Эта форма меняла кремниевое содержание раз шесть, не меньше, но ее стоимость с временем только увеличивалась. Новые «камни» и новые «мозги» все в той же элегантной упаковке.