Богдан Сушинский - Живым приказано сражаться (сборник)

– В том случае, если у них не определено место встречи на одной из подпольных явок.

– А если допустить, что наш неожиданный рейд против партизан (который вы так яростно не приемлете) спутал все планы русского командования? Да, место встречи у них было определено. Только в лесу ли? Во всяком случае давайте исходить из той логической посылки, что не в лесу. Насколько мне помнится, один из ваших только что вернувшихся из госпиталя старых рыцарей, агент Толкунов, каким-то образом был связан с авиацией.

– В течение трех месяцев он был стрелком на тяжелом бомбардировщике.

– Вот видите: он – русский, бомбардировщик тоже был русским. И кличка его, если мне не изменяет память, Стрелок-Инквизитор?

– Считаете, что он должен предстать перед Беркутом в виде парашютиста?

– На заключительном этапе. Для начала – более скромное задание: пройтись ночами по деревням под видом русского парашютиста, отставшего от своих. Вполне естественно, что в его положении человек одинаково интересуется и своими друзьями-десантниками, и партизанами, и даже подпольщиками. Конечно же, попутно ведет большевистскую пропаганду среди населения. А, господин Штубер? Почему бы нам не подыграть русским, коль уж они решились на такой отчаянный десант в районе Подольска, в непосредственной близости от фронтовой ставки фюрера? Они ведь знали, на что идут. И знали, куда посылать этот десант. Заполучив себе Беркута с остатками его группы, они, пожалуй, смогут планировать серьезные акции. Кстати, как самочувствие самого Стрелка-Инквизитора?

– В норме.

– Думаю, что даже ранение может сыграть на его легенду. Он недавно из госпиталя. После ранения, полученного где-то далеко отсюда, допустим, в Белоруссии, в районе Беловежской пущи. Которой русские, по вполне известным вам причинам, тоже усиленно интересуются.

– Нужно обдумать детали, господин оберштурмбаннфюрер.

– Даже не отметив заманчивость моей идеи? – нервно рассмеялся Роттенберг.

– Нужны детали, нужна легенда. С замыслом я в принципе согласен, однако…

– Ясно. Обсудим это завтра, в девять утра. Но к подготовке Стрелка-Инквизитора приступайте немедленно. В любом случае она пойдет ему на пользу. Через час у вас появится мой унтерштурмфюрер Генфрид. Большой специалист по части всевозможных декораций. К тому же дважды побывавший в тылу у русских.

– Декоратора встретим. В девять утра я – в вашем кабинете, господин оберштурмбаннфюрер.

– Мне бы очень хотелось, чтобы эта операция нам по-настоящему удалась, – доверительно завершил разговор Роттенберг. – Слишком много у нас с вами потерь. Некоторые из них не способен будет объяснить, а тем более оправдать даже ваш большой друг Отто Скорцени.

– Ты, Андрей? – Крамарчук услышал шаги Марии, открыл глаза, однако ни отозваться, ни приподняться не успел – Мария уже стояла у постели. – Ты, лейтенант?

В комнате было сумрачно, и Николай нисколько не удивился, что девушка приняла его за Андрея. Их сходство с Громовым было поразительным. А ревновать ее к Андрею он уже не мог. Слишком дороги были ему оба эти человека – командир и медсестра, последние из гарнизона «Беркута».

– Мария… Пришла! – радостно прошептал Крамарчук, забыв, что прежде всего должен разочаровать медсестру, сообщив ей, что он не лейтенант Громов. Ему приятно было ощущать на своем лбу ее теплую, чуть влажноватую ладонь. И хотелось снова и снова слышать это, пусть чужое, но так нежно произнесенное имя.

– Как же ты так?.. Откуда ты?!

Николай хотел ответить ей, объяснить ее ошибку, но, увидев сзади, почти за спиной Марии, старуху хозяйку, осекся. Кристич тоже оглянулась, прошептала: «Извините», – но Ульяна продолжала стоять с большим ножом-секачом в руке, с которым, видно, собиралась выйти на кухню, да почему-то не уходила.

– Крамарчук я, Мария… – прошептал Николай, когда хозяйка наконец ушла, растворилась в сумраке коридора. – Сержант Крамарчук. Тот самый, из дота, ни любви ему, ни передышки…

– Да? – как-то совсем неудивленно переспросила Мария. В длинном мешковатом ватнике, по-деревенски повязанная платком, она сейчас мало чем напоминала ту бойкую степенную красавицу медсестру, которую Николай ожидал увидеть здесь после двух лет неизвестности. – Значит, это ты, сержант, – облегченно присела она на корточки. – Боже мой!.. Ты-то откуда? Я уж думала: больше никого… Последняя из всего гарнизона.

– Не причитай, доктор Мария, не причитай, – ворчливо прошептал он. – Ну что ты? Держись. Все-таки нас еще двое. Отвернись, я поднимусь. Не ожидал так рано.