Андрей Гончаров - 2014. В одном поцелуе от счастья

– А может нам поставить физическое насилие не только на защиту свободы слова, но и на защиту украинского народа? – прямо спросил я тогда, опьяненный свободомыслием студенческих газет.

– Сейчас мы говорим уже о государственном перевороте. Мысль неплохая, но для этого нужно быть готовым возглавить отряды шпаны, пройтись по домам чиновников, избивать их детей и размазывать кошек по стенам. Я бы этого не хотел. А ты?

Вскоре после Одессы мы поехали в Карпаты. Я хотел прикоснуться к настоящему, к украинскому. Егору просто было нечего делать. На хребте над озером Синевир, мы попали в грозу. Палатки разбили так, чтобы они стояли по кругу, входами друг к другу, а над центром натянули тент, так что войти и выйти из палатки можно было относительно сухим. Выходить под ливень никому не хотелось, все сидели по домикам под разрывающимися над головами молниями. В соседних палатках возились и целовались. Но мне были нужны не сухость, сытость и уют. Я хотел видеть грозу. Я одолжил у Андрея его кинжал – длинный, черный с эластроновой рукояткой. Таким не рубят дрова и не открывают консервы, таким только убивают людей. Сказал, что нужно отрубить мешающую ветку и вышел под дождь. Я стоял на хребте над ущельем, под ногами разливались черные тучи, электрическая сетка молний не прекращалась ни на минуту, буквально окутывая воздух вокруг меня. Я поднял руку с кинжалом вверх, я хотел, чтобы в меня ударила молния, мне была нужна гроза.

Вернувшись и отжимая куртку, я сказал Егору: «Они там в городах слишком много болтают. Нам нужно вернуться к истокам украинства, сюда в Карпаты. Собрать повстанческий отряд, уйти в горы, как делали Шухевич и Бандера и отсюда диктовать волю украинского народа этим продажным тварям».

Когда зимой 2013 года Украина вышла на Майдан, я был в числе первых. Мы шли диктовать свою волю этим продажным тварям. Когда на Майдане стали набирать добровольцев для отражения российской агрессии на востоке, я не колебался. Мы уже знали, на каком языке нужно разговаривать с бандитами.

В разгар боев на Майдане я встретил там Ермакова, Тихомирова и еще одного с ними, которого не знал. Самооборона Майдана чуть было не приняла их за ментов, но я-то знал, кто они такие. К слову сказать, они действительно смахивали на зондеркоманду. Все в черном, в бронежилетах, в берцах и перчатках, в масках, в черных омоновских касках, из подсумков разгрузок торчат рукоятки травматических пистолетов. Признаться, у меня всколыхнулось радостное чувство, что они с нами. Но эти трое потоптались какое-то время, повернулись и ушли. Конечно, нас было много и без них, но ощущение предательства не покидало меня еще долго. Такую обиду мне нанес отец, когда сел за руль пьяным.

Так что я не был особенно удивлен, когда, очнувшись после ранения на полу УАЗа, увидел над собой Ермакова стоявшего за пулеметом. На погоне у него развевалась Георгиевская ленточка. Так я попал в плен.

Киев. Начало сентября 2014 г.

– Я предлагаю больше, чем давать репортажи с линии фронта. Я предлагаю давать их из логова сепаратистов, из самого Донецка.

– Такие уже есть. «Плюсы» снимали на фоне аэропорта.

– Да, но они снимали не для тебя и не для «Украины сегодня».

– Не могу обещать, что материалы не будут строго редактироваться. Тем более, учитывая твои взгляды.

– Дружище, когда мы ездили с Ющенко на Говерлу, я что тебя подвел? Или в американском посольстве кидался ботинками? Какими бы ни были мои взгляды, как журналист я остаюсь объективным.

– Сейчас не до объективности, идет война.

– Да ладно, с момента создания газеты было понятно, что «УС» – солдаты информационной войны.

– Все, что ты напишешь, будет строго отредактировано.

– Саш, скажи уже прямо, что в редакции введена жесткая самоцензура военного времени. Давай так – я поеду, а ты уже по факту посмотришь на состоятельность моих материалов. Я же не прошу меня финансировать. Поеду фрилансером.

– Ну, поедешь ты по любому за счет газеты.

Такой диалог состоялся между бывшим главным редактором местечкового малозначительного журнала «Южнорусский вестник» Андреем Ермаковым и действующим выпускающим редактором всеукраинской газеты «Украина сегодня» Александром Топчиенко. Ермакову кровь из носу нужно был обеспечить легальное прикрытие своей поездки на сепаратистский Донбасс. Понимая, что всей его агентурной работе пришел конец, он все же цеплялся за последнюю ниточку надежды, что может быть еще удастся эту работу продолжить и хотел обеспечить себе алиби и возможность вернуться. Кроме того, он обоснованно опасался, что уже провален и на границе или по дороге к границе его примут. Редакционное задание совершенно не спасало в таком случае, но давало шанс, возможность маневра, сбить с толку, запутать, внести секундную растерянность в работу группы задержания, а потом открыть огонь, вывернуться, забросать гранатами и окончательно уйти на нелегальное положение, но уйти живым и, что немаловажно, свободным.