Андрей Гончаров - 2014. В одном поцелуе от счастья

Десять лет в школе прошли для меня каким-то неясным мороком, но родительская смерть неожиданно принесла пользу. На журфак Шевченковского университета меня приняли по сиротской квоте. Экзамены я нипочем бы не сдал.

Бабушка умерла, когда я учился на первом курсе. Смерть ее прошла для меня незаметно. На похоронах я не был и дом видел с тех пор только раз. Крыша начала проваливаться и поросла мхом.

Желание путешествовать тоже сжалось во мне в комок вместе с остальными желаниями. Я не знал, как мне начать что-то делать. Мне просто хотелось. Наверное, еще и поэтому я решил стать журналистом. Я хотел стать журналистом, чтобы рассказать всем… обо всем. Чтобы каждая обида, нанесенная властью, не осталась безымянной, чтобы старушки, у которых отняли последнее, не плакали в одиночестве. Ну и кроме того, журналисты везде ездят и много видят всякого разного, считай путешествуют.

Один из студентов филфака КНУ, по имени Егор, выпускал газету «Универ». Ее четыре странички верстали в пейджмейкере и распечатывали на принтере тиражом не менее 10 экземпляров. К массовому читателю газета попадала, когда Егор вывешивал ее на университетской доске объявлений. В первых номерах газеты была исключительно полезная информация – путеводитель по университету. Где находится буфет и где искать туалет, и где какая кафедра. Но это было сделано здорово и очень понятно. Я даже некоторое время хранил эту газету, стыренную мною с доски объявлений. Но даже из-за этого с Егором провели разъяснительную беседу в деканате о том, что нельзя выпускать газету, если она не зарегистрирована в министерстве юстиции. Наши профессора, на парах воспевавшие независимость, демократичность и свободолюбие украинского народа, были настолько испуганы одной только возможностью вмешательства всемогущей руки прокуратуры, что считали опасным даже выпуск путеводителя по университету в 10 экземплярах.

Егор свою деятельность не прекратил. Напротив, мы с ним вместе написали статью о том, что в столовой продают булочки из непропеченного теста, а в гардеробе не хватает крючков для одежды. Если бы мы забросали ректора тухлыми яйцами, думаю, шума было бы меньше. Седовласый проректор с большой головой и красными глазками пьющего человека, в ультимативной форме потребовал закрытия газеты под угрозой отчисления. Мы не знали, как отстоять свою свободу слова. «Универу» пришлось закрыться. Универ потерял в моих глазах половину своей привлекательности. За каждой фразой о гражданском долге и необходимости идти на выборы сквозила ложь и трусость маленького человека, которого могут лишить кафедры.

Спустя пять дней Егор принес мне газету «А5», которая выпускалась в Одесском университете, в которой было напечатано объявление о проводимой в Одессе школе журналистики «А5». Дождавшись лета, мы поехали в Одессу, учиться отстаивать свои права.

Дачный пригород Одессы Каролино-Бугас встретил нас синим морем и радушными объятиями. Администратор школы девушка Настя так нежно и чувственно обняла меня, что я растерялся, почувствовав ее груди на своей груди. На первой же лекции, которая проходила в летнем кинотеатре под шелест листвы и книжных страниц, политолог Павел Андреевич Тихомиров, характеризуя оппозицию современной Украины, сказал фразу, которая перевернула мой мир. Он сказал: «Это вирус, который способен только воспроизводить сам себя». Ему тут же возразили из аудитории, что существующая власть – еще хуже, на что он ответил так, как никогда не отважился бы никто из наших преподавателей.

– Власть «бело-голубых» на Украине – власть феодальная, заинтересованная в сборе дани путем правового произвола, а власть «оранжевых» – власть живодеров, стремящихся сорвать шкуру с лошади, несмотря на то, что она после этого погибнет.

После лекции я попытался подойти к Насте, но она так же сиятельно улыбнулась мне и упорхнула к Тихомирову. Мне было неприятно смотреть, как она влюблено смотрит на него снизу-вверх, так что вот-вот сарафан сам свалится с нее. Вскоре я познакомился с главным редактором одесского журнала Андреем Ермаковым. Он показался мне очень непосредственным и не таким заумным, как Тихомиров. С Ермаковым мы сошлись накоротке, я набрался храбрости и спросил, опубликует ли он серию статей, в которой будет сформулировано видение государственного устройства Украины молодежью? Даже не знаю, чего мне больше хотелось, донести это до других или понять самому.

Поздним вечером, прогуливаясь в попытке познакомиться с кем-нибудь, я увидел, как Ермаков в палисаднике отрабатывает борцовские приемы на дереве. Он держался за ствол дерева и перехватывая руками и переступая, подходил и подворачивался то справа, то слева, выполнял подножки и подсечки. Я спросил его, чем он занимается и зачем ему эта борьба, а он доброжелательно улыбнулся и ответил, что это джиу-джитсу и что свобода слова нуждается в защите делом. По-моему, Ермаков ощущал какую-то неудовлетворенность собой, потому что всегда был готов поделиться тем, что знал и умел.