Андрей Дышев - Обреченный

– Ну-ка, подробнее: как шарахнулся, что потом с тобой было, как лечили?

– Я ничего не помню – ни что было до этого, ни после… Если я правильно понял врачей, у меня была обширная внутримозговая гематома…

– Я ничего не помню – ни что было до этого, ни после… Если я правильно понял врачей, у меня была обширная внутримозговая гематома…

– Внутричерепная, – поправил Стас. – Полагаю, – добавил он, вращая голову Шелестова, словно наглядное пособие, – вместе с гематомой тебе удалили участки размозжения мозга и мозгового детрита… Неплохо бы сделать компьютерную томографию, чтобы исключить гигромы.

– Что исключить?

– Это такие узкие и серповидные конвекситальные очаги скопления жидкости, – произнес Стас, ощупывая шрам на затылке Шелестова. – Впрочем, с гигромами ты бы не прожил столько.

– Ты меня успокоил.

– Обязанность врача – внушать оптимизм, если даже жить осталось один день… Ага, вижу следы фрезевых трепанационных отверстий… Ну, а сколько ты пробыл без сознания? Как быстро тебя оперировали?

Шелестов вздохнул.

– Ты меня об этом спрашиваешь? Моя память короткая, бабье лето. Почти вся Война стерта из головы начисто. Пустота. Будто черной шторой закрыта… Кажется, у тебя горит мясо.

Стас пристально глядел Шелестову в глаза, будто изучал донные глубины его мозга, где запечатлелись стертые из памяти события.

– Но от этого я не сильно страдаю, можешь не смотреть на меня так, – продолжал Шелестов. – Хорошо, что жив остался. А что, с таким повреждением, как у меня, память не восстанавливается?

– Чушь! Ее можно восстановить в полном объеме, до деталей! Именно этим я и намерен заняться. Обрати внимание: я буду лечить тебя в Крыму, причем совершенно бесплатно!

– Какой Крым, Стас?! – оторопел Шелестов. – Я ведь тебе уже говорил: прокуратура завела на меня уголовное дело! Я дал подписку о невыезде!

– Действие подписки временно приостановлено, – ответил Стас. – Пока ты спал, я позвонил своему знакомому из госпиталя Бурденко, а тот в свою очередь позвонил в военную прокуратуру следователю Некрасову, который недавно и успешно вылечил в госпитале геморрой. Я взял тебя под свою персональную ответственность. Завтра вылетаем в Симферополь… Да что ты смотришь на меня, как на Коперфилда? Я врач, понимаешь? Враааач! Я нужен людям. И летчикам, и морякам, и следователям тоже… Никто от геморроя или алкогольной амнезии не застрахован!

Ел Шелестов без аппетита, но с усердием, следуя совету дипломированного врача: с похмелья важно плотно набить желудок. Флегматичный Пол ненавязчиво давал понять, что тоже не против слопать кусочек-другой жареной говядины, и Шелестов охотно делился с ним.

Они поднимались на восьмой этаж института по лестнице, хотя в фойе было несколько лифтов. Стас перешагивал через ступеньки и поднимался с такой скоростью, будто хотел убежать от преследовавшего его Шелестова.

Они зашли в маленькую белую холодную комнату. Стас вымыл руки с мылом и щеткой, вытер их вафельным полотенцем, затем открыл дверцу стеклянного шкафа, вынул оттуда тонометр, рамку с колбами и капиллярами, из стерилизатора достал никелированную коробку, поставил все это на стол перед Шелестовым.

– Стас, ты внушаешь мне страх.

– Это хорошо, – ответил он и всадил ему в палец копье.

– Ты весь отпуск будешь доставлять мне подобные удовольствия?

Кровь толчками поднималась по тонкой стеклянной трубочке, как спирт в термометре, если его опустить в горячую воду. Потом Стас выдул ее в пробирку, где она тонкими нитями поползла по стеклу.

Внезапно Шелестову стало плохо. Тошнота волной прокатилась по груди, на лбу выступила испарина. Он сильно побледнел, откинулся на спинку стула и провел рукой по лбу.

– Что с тобой? – Стас тоже перепугался, подошел к шкафу, вынул оттуда пузырек с нашатырем. – Ты боишься крови?

– Нет, что ты! – Шелестов расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Он уже пришел в себя, ему стало стыдно за эту слабость. – С чего это мне ее боятся? Просто… это было неприятно.

– Что – это?

Шелестов не смог ответить. Кровь красными нитями расползалась по дну пробирки, будто щупальца осьминога, концы нитей закручивались спиралью, опускались вниз маслянистыми сталактитами, собираясь на дне в овальные капли.

– Да что с тобой? – усмехнулся Стас и размешал стеклянной палочкой кровь и жидкость.

– Где-то я уже это видел… Кровь на стекле.

– В госпитале, наверное, – Стас взял его за локоть и стянул бицепс манжеткой тонометра.