Сергей Доровских - Только бы выжить

Она опустила глаза:

– Нет, ты не прав. Возьмём, например, такую интересную птицу – кукушка.

– А что сразу кукушка?

– Не горячись, а послушай. Знаешь, почему в народе говорят, что она плачет? И о ком плачет?

– Может, о чём плачет?

– Нет, о ком. Кого она ищет и ждёт? И почему ей приходится подкладывать яйца в чужие гнёзда?

– Нет, не знаю, – ответил Донат.

Им встречались пары и группки ребят с гармонистом по центру, одни направлялись к пристани и лодкам, другие – к паромной переправе. Было около трёх часов ночи, светало.

– Это предание мне рассказала моя бабушка. Твой дом напротив, вас и кличут семьёй Кукушек. Поэтому для меня с детства эта история тесно связана, переплетена… с тобой. Жил-был в стародавние времена Кук – Великий Птах, царь птатства – всех птиц земных. И жил он в Костяном Дворце, а назван он так, потому что построен из костей врагов, из тех, кто смел нападать или обижать малых и беззащитных сородичей Кука, его подданных. Любил он птиц одинаково, без разбора, как родных детей. И был страшный орёл, родился он в иноземье, окреп там, питаясь чужой кровью, насытился и возомнил, что смеет идти войной на Кука и его птатство. И случилась тогда война великая, и каждый четвёртый птах погиб, но выстоял народ птичий. Пережили чёрное время, одолев злого орла. Летал Кук по лесу, все его уважали. И родилось много славных потомков у Кука, и всё благодаря тому, что была у него верная и любящая жена – Кукушка. Никогда она не покидала гнезда во дворце, и все мысли у неё были о потомстве и муже. Но однажды…

Зося подняла глаза к небу, и замерла. В воздухе раздался неясный, далёкий гул, словно выли тысячи моторов самолётов, и она вздрогнула:

– И вот однажды Кук – Великий Птах, исчез. С той поры плачет, ищет его Кукушка по всем краям, лесам и полям, кличет: «Ку-ку!», зовёт суженого по имени. И не может никак отыскать. Она – верная жена, и, пока не вернулся хозяин, подкладывает яйца в чужие гнёзда. Деток-то её выхаживают, хотя порой птенец её в гнезде – самый требовательный, прожорливый. Всё птатство давно не верит, что Кук вернётся, только она одна на всём свете…

Пока Зося говорила, со стороны леса мерно звучал, отдаваясь эхом, голос кукушки. Птица умолкла, когда завершился её рассказ. А гул в предрассветном небе стал ещё слышнее:

– Вот и прошёл наш выпускной, кончилось детство, – вздохнула она. – Что же это за шум? По старому календарю, церковному, двадцать первое июня – день Фёдора Стратилата. Говорят, Стратилат грозами богат. Грозы вроде бы не было, но кукушка всегда умолкает в предгрозье…

…Донат проснулся. Предрассветный ветер теребил листочки брошюры, что лежала на коленях: «Солдату о подрывном деле». Довоенное издание, подарок командира отряда. Да, всё поменялось в мире… в одночасье. Завтра Донату Кукушке предстояло вместе с отрядом подорвать мост.

Выпускной, Зося, оркестр. Всё это исчезло, вернее, было в одночасье отобрано, порушено, и лишь тонкие тропы сна порой вели туда, чтобы дать сил, напомнить, за что и за кого идёт война. Он тогда не сказал ей и слова. Она – девушка воодушевлённая, любящая всё прекрасное, могла бы не понять его, сторонника холодного рассудка, поклонника естественных наук. Но зачем переубеждать и говорить, что пение кукушки – это голос самца, а не самки? Ведь это рушит основу народной сказки. Зачем говорить, что всё в природе устроено с точностью до наоборот, как она говорила: в предгрозье наступает полная тишина, всё умолкает и прячется, куда только может, и лишь её одну, кукушку, и слышно по всей округе.

Всё не так, как думала окрылённая Зося. Но разве это теперь важно?

Где же она теперь? Тот ночной гул был предвестником не простой грозы, а народного горя. Посёлок Паричи бомбили немецкие самолёты, потом пришли враги, но Донат не застал их: он сразу ушёл в леса.

Что с Зосей?

Хорошо, если в эвакуации, и учится своей историко-фольклорной науке, а может, сражается в таком же партизанском отряде, как он, или… нет, нет, мысль, что погибла, что её угнали в плен, он давил, словно ползучего гада. Чувствовал, что она не только жива, но будто рядом, всё время думает о нём, ищет и зовёт. И ещё одни слова Зоси о кукушке он помнил, вот это уж чистая правда:

– Эту птицу никто не видит, а вот слышать – слышат издалека!

«Вот и меня завтра не заметят, а вот услышать, – он посмотрел на снаряды, перевёл глаза на формочки для выплавки тола. – Услышат точно!

Он не думал о том, что может разлететься на куски со всей «чёртовой кухней». Нет, верил, что Зося оберегает его крылом. Наверное, и правда она считала его Великим Птахом из бабушкиной сказки. Он усмехнулся. Может, и так. Для неё он и будет именно таким.