Владимир Губский - Дорогами «войны кровавой»

На берегу реки, слева от холма, сидел раздетый до пояса мужчина. Рядом на траве лежал аккуратно сложенный офицерский китель с погонами майора авиации и чёрные ботинки. Подойдя и поздоровавшись, я попросил майора достать из бокового кармана моего рюкзака фотоаппарат. Дело в том, что рюкзак мой был настолько тяжёл, что лишний раз снимать его и вновь одевать не хотелось. Впрочем, снять мне его всё-таки пришлось…

Мы, разговорились. Первым делом я поинтересовался у майора, как здесь местное население относится к русским, и не опасно ли будет ночевать на холме. Майор заверил меня, что опасения мои напрасны, что литовцы мирно настроены и, что будет еще лучше, если я заночую у него в части, а заодно и поужинаю. Он оказался настолько гостеприимным, что мне едва удалось отказаться от его предложений.

Возможно, это вызовет улыбку, но только теперь, через тридцать лет, прошедших после описываемых мною событий, мне вдруг пришла в голову мысль, что я вполне мог показаться майору странным и подозрительным типом. И только моя открытость и увлечённость темой, возможно, вызвали с его стороны ответное ко мне расположение. Майор поинтересовался целью моего путешествия, и я сообщил ему, что собираюсь пройти маршрутом Великой армии – от западной границы России до Москвы, чтобы своими ногами почувствовать этот путь, увидеть и пропустить через свои ощущения это пространство и прожить то время, которое потребуется на его преодоление. Майор был явно удивлён и растроган, услышав от меня такие слова, и загорелся желанием уже чем-то помочь мне.

Окончательно впав в доверие к майору, я попросил его присмотреть за рюкзаком, а сам налегке поднялся на холм, чтобы убедиться на месте в возможности обустройства запланированного мною ночлега.

На вершине холма я нашёл небольшую круглую поляну, свободную от зарослей кустарника, но заросшую высокой травой. Буйствующие от близости воды деревья и кустарник совершенно исключали какую-либо возможность полюбоваться видом с холма, но в то же время, они хорошо маскировали место моей ночёвки.

Возможно, что такие заросли кустарника на холме были не всегда. По рассказам местных жителей известно, что в 1862 году, по случаю открытия железной дороги в городе и в связи с пятидесятилетием войны 1812 года, на вершине этого холма был устроен обед русскому царю.

Пока было светло, я установил палатку и собрал для костра хворост. Ближе к полуночи, когда я спустился по сырой и совершенно темной тропинке к Неману, я увидел на берегу военный «УАЗик». Это майор приехал проведать меня. Он снова стал предлагать свои услуги: ночлег и ужин, а я снова вежливо отказался. Он пообещал назавтра свозить меня в ботанический сад – бывшую резиденцию ковенского генерал-губернатора, а так же покатать на вертолёте и показать весь город. Вдобавок любезный майор рассказал мне о трех холмах в районе местечка Интурке под Свенцянами, по преданию будто-бы насыпанных на месте захоронения французов. «Неужели сохранились?» – заинтересовался я.

Майор уехал. Ещё какое-то время я стоял у реки, всматриваясь в редкие огни, загоравшиеся на противоположном берегу. Подумал: «Наверное, так же ночью, накануне вторжения, стояли здесь польские уланы, вслушиваясь и всматриваясь в темноту противоположного берега».

Я умылся речной водой и почти на ощупь вновь поднялся на холм. Оставленный мною костер давно потух, ночь была безлунная, и темнота безнаказанно хозяйничала на поляне. Есть не хотелось. Я залез в палатку, кое-как рассовал по углам вещи и лег. Закрыв глаза, я вслушивался в тишину ночи. В голове крутились картинки минувшего дня: вокзал, центральная улица, музей, 9-й форт, костёл, пассажиры автобуса, берег реки, майор и вновь улица…

Картинки крутились, хаотично перемешиваясь, как цветные стекляшки в детском калейдоскопе, и этой карусели не было конца.

Вдруг в тишине ночи я уловил отдалённое шуршание травы, как будто кто-то осторожно приближался к моей палатке. Бесшумно расстегнув молнию и удерживая наготове топорик, я выглянул наружу. Кругом было тихо…

Вдруг что-то бесформенное подкатилось к самому моему носу…

Ёжик!..

Местный литовский ёжик, озадаченный появлением на своей территории незнакомого объекта, постоял, поводил носом по сторонам и, как видно, согласившись с бесконечной гармонией мира, скрылся в траве.

В три часа ночи я заснул.

Из Парижских журналов 1812 года

«23 июня в 2 часа утра Император прибыл на аванпосты у Ковны, взял плащ и шапку одного польского шеволежера и осматривал берега Немана в сопровождении только одного генерала-инженера Гаксо.